Маша Орлова. Тетралогия
Шрифт:
Сабрина выпрыгнула первая и подала руку Маше. Заросшая дорожка к больнице виляла между клёнов, как будто заигрывала с пешеходами, и ветки хлопали по плечам, как старые знакомые.
– Есть какие-нибудь мысли? – Сабрина подцепила Машу за локоть. – Не торопись. Нужно договориться без него.
Она сузила глаза и кивнула на больницу, до которой осталось не больше двадцати шагов. Забитые досками окна слепо таращились на них. Маша зябко передёрнула плечами.
– Попробую, как прошлый раз. – Она вытащила из кармана джинсов почерневшее серебряное кольцо на
Сабрина молча достала два фонарика и матерчатый мешочек, который сразу прикрепила на пояс.
– Ясно, пойдём.
Они заперли дверь изнутри и бросили сумки тут же, чтобы дальше идти налегке. Первый этаж дышал странной смесью из запахов промокшего цемента, сладкого разложения и чужой, нечеловеческой жизни. Было темно, Маше казалось, даже темнее, чем в прошлый раз, хоть шарики света точно так же ползали по стенам.
По колонне метнулось круглое многолапое тельце, Маша шарахнулась в сторону прежде, чем сообразила – просто паук. Кольцо на цепочке молчало, покачивалось лишь в такт шагам.
– Знаешь, если мы будем обходить так всю больницу, мы тут проторчим до осени, – буркнула Маша вполголоса, но замолчала, потому что Сабрина предупреждающе подняла руку.
Они остановились. В тишине заброшенных коридоров, перебивая друг друга, шептали сквозняки. Первым погас фонарик Сабрины, следом Маша выключила свой. Она зажмурилась. Жёлтое пятно перед глазами постепенно растаяло. В темноте обострилось обоняние и слух. Шорох ветра в оборванных строительных лентах. Тишина. Сладкий запах гниющих листьев. Шаги.
Сабрина жестом ей приказала оставаться на месте и бросилась дальше по коридору. Когда глаза чуть привыкли к тусклому свету, пробивающемуся сквозь доски, Маша начала различать сереющие дверные проёмы. Стараясь ступать как можно тише, она пошла следом за Сабриной.
Маша прекрасно понимала, что в гонке за аномалией неизменно проиграет – сквозь собственный топот и сбившееся дыхание она вряд ли различит едва слышные шаги, и не даст различить Сабрине. Поэтому она снова вытянула вперёд руку с кольцом и стала обследовать длинный, как кишка, коридор. Когда кольцо дрогнуло у одного из дверных проёмов, Маша остановилась.
Она заглянула в комнату, которая, видимо, должна была стать палатой – просторной, с двумя высокими окнами. Выбеленные когда-то стены пошли уродливыми пятнами. Пол кое-где просел, обнажая какие-то волокна и комки.
Палец вскользь прошёлся по кнопке, и фонарик потух. Маша не услышала, а скорее почувствовала чьё-то невесомое присутствие. Без шороха шагов и прочих бессмысленных атрибутов. Она обернулась: из-за поворота вышла Сабрина, педантично светя фонариком себе под ноги.
– Ну как там? – спросила Маша, когда сердце перестало колотиться, как чокнутое.
Сабрина подняла голову, внимательно взглянуло на Машу из-под полуприкрытых век.
– Возьми меня с собой.
– Что? – не
– Заберёшь меня с собой? – повторила Сабрина серьёзно. Её взгляд скользил по Маше почти осязаемо, как будто Сабрина проверяла – это ли её подруга или под шумок подсунули другую.
Маша тряхнула головой.
– О чём ты? Ты вообще что-нибудь нашла или нет?
Сабрина молча сверлила её взглядом, и Маша почти рассердилась на неё: серьёзное дело, а она тут о личных проблемах решила поболтать. Может, на каникулы уезжать некуда? Она интуитивно сделала шаг назад и едва не споткнулась о порог пустой комнаты, охнула от неожиданности. Падение удалось предотвратить, но под ногтями осталась серая крошка.
Сабрина не двинулась с места и взгляда её не отпустила. И Маша вдруг догадалась. Все внутренности как будто ошпарило кипятком. Она рванула назад, не помнила, как проскочила всю комнату наискосок, только поняла, что оказалась в тупике. И не нашла ничего лучшего, чем закричать.
– В городе нелётная погода!
Эхо подхватило её голос и понесло по коридорам, превращая в жуткий звериный вой, в потусторонний шёпот, в клёкот птицы. Маша замерла, спиной вжавшись в угол. Она не отводила взгляда от дверного проёма – тёмного и пока пустого.
Это была их фраза-маячок, придуманная ради шутки ещё на первом курсе, когда почтенный профессор истории бормотал за кафедрой, почти засыпая. Им захотелось кратенького позывного, чтобы в случае чего не орать «помоги!», и если враг ещё не знает, что ты его уже заметила, поворачиваешься к напарнице и говоришь: а в городе…
Сабрина ворвалась в комнату и остановилась на пороге, глядя на Машу во все глаза. Её дыхание всё-таки сбилось, и за это Маша собиралась благодарить Вселенский разум. Если сбилось дыхание – значит, она бежала, значит, она настоящая.
– Что у тебя случилось? Чего кричишь?
Маша сложила руки в молитвенном жесте.
– Скажи, как зовут нашего преподавателя истории?
– Леонор Итанович? – удивлённо выдавила Сабрина.
Маша кивнула и сползла по стенке вниз. Сидеть на корточках было неудобно, и ныли ноги, но вставать, казалось, ещё хуже. Сабрина приблизилась.
– Что случилось?
Маша выдала бы виноватую улыбку, но ведь знала, что на Сабрину всё равно не подействует. Дрожь в ногах пришла поздновато и – о, боги – как унизительно было сидеть тут и трястись.
– Наверное, нам нужно уходить отсюда. Миф сказал, если будет опасность…
– Да что нам теперь, бросить учёбу? – Сабрина от возмущения притопнула на месте. – Миф сказал, что объект сложный. Ты мне можешь толком объяснить, что видела?
– Я видела тебя. Если аномалия очеловечилась до такой степени, с ней опасно тягаться. У нас ведь даже никакого оружия, так, любительские штучки. Это в каждом учебнике написано. Это как посылать детей с рогатками обезвреживать вооружённых террористов. – Слова сыпались, как горох из прорехи мешка, часто и бессмысленно.