Машина мышления. Заставь себя думать

Курпатов Андрей Владимирович

То есть предполагалось, что мы, по сути, постепенно программируем свой мозг — создаём те или иные связи между нейронами, «рефлекторные дуги» (рис. 55).

В общем, всё это выглядит очень понятно и доходчиво. Но есть одна проблема… А как мозг понимает, что вообще что-то является стимулом?

Он же постоянно находится в этом шуме падающих на его рецепторный аппарат раздражителей. Постоянно.

Рис. 55. Классическая

схема рефлекторной дуги: стимул поступает на внешний рецептор (чувствительное звено), информация обрабатывается в мозге (центральное звено), и происходит ответная реакция (двигательное звено).

Различать какие-то колебания интенсивности? Хорошо, допустим, так. Но далеко не всегда тот стимул, который на вас воздействует, более интенсивен, чем окружающая его обстановка.

Как мы узнаём знакомого в толпе? Как слышим собственное имя, негромко произнесённое на шумной вечеринке? Наконец, почему я не вздрагиваю каждый раз от боя моих антикварных часов? Готов поклясться, что последние пару часов они молчали! Но это не так — они идут прекрасно и, не сомневаюсь, должны были отбить положенные им удары, но я просто их бой проигнорировал.

Итак, всё чуть сложнее, чем представляли себе бихевиористы. И опрокинул их подход весьма и весьма нехитрый эксперимент, поставленный выдающимся, без всяких преувеличений психологом, одним из основателей гештальтпсихологии Вольфгангом Кёлером62.

Суть эксперимента такова.

Первая фаза: берём курицу — самую обычную, живую — и обучаем её реагировать на два вида серого цвета — более и менее светлый.

Обучаем без всяких хитростей: клюёт по светло-серому — даём корм, клюёт по тёмно-серому— не даём.

А потом переходим ко второй фазе нашего исследования — меняем цвета: оставляем светло-серый из первой фазы, а вместо тёмно-серого даём птице совсем светлый (рис. 56).

Рис. 56. Два этапа эксперимента В. Кёлера: А — формирование условного рефлекса, В — проверочный тест.

Ну, теперь задача на сообразительность…

У птицы сформирован условный рефлекс на определённый оттенок серого (на светло-серый из первой фазы эксперимента), теперь мы предъявляем ей тот же самый цвет, но уже в другом, так скажем, антураже — совместно с ещё более бледным серым цветом.

На какой цвет будет реагировать курица теперь?

Если вы закоренелый бихевиорист прошлого века, вы должны (я подчёркиваю — должны!) сказать, что на тот же цвет, что и в первой фазе эксперимента. Ведь сигнал тот же, и именно на него нами вроде как была сформирована условно-рефлекторная связь.

Но правда в том, что курица Кёлера не так уж проста, как может показаться на первый взгляд: во второй фазе эксперимента она реагировала не на тот цвет, который должен был выучить её мозг, а на тот цвет, который был светлее его.

То есть курица не просто запомнила определённый цвет (кажется, что она его и не запоминала вовсе), она

запомнила отношение двух цветов друг к другу. По сути, вывела правило — мол, если тебе предлагают выбирать между чем-то тёмным и светлым, всегда выбирай то, что светлее.

Как вы понимаете, не зря Вольфганг Кёлер является одним из основателей гештальтпсихологии, потому что речь идёт именно о феномене гештальта: фигура (объект) определяется фоном (окружением), равно как и наоборот.

То есть мозг воспринимает ситуацию как некое целое, которое образовано какими-то отношениями, — гештальты, состоящие из отношений фигуры и фона.

И хотя это не противоречит условно-рефлекторной теории напрямую, это значительно её усложняет. О чём, собственно, и говорит понятие «динамического стереотипа», который ввёл Иван Петрович Павлов в рамках своего учения уже после того, как описал «условный рефлекс».

Речь у него, по сути, идёт о том же — об отношении элементов в стимульном поле, которое и определяет, какая из механик (ответных реакций) будет реализована живым существом.

То есть это программирование, конечно, но реакция животного — это реакция на отношения между его собственными внутренними «программами», а не просто «запрограммированная реакция».

Павлов это понял, а вот американские бихевиористы, заправлявшие тогда психологической наукой в США, — нет. Поэтому, когда выдающаяся гештальтистская четвёрка — Макс Вертгеймер, Курт Коффка, Вольфганг Кёлер и Курт Левин — эмигрировала туда из охваченной фашизмом Европы, развитие гештальтпсихологии прервалось на самом, можно сказать, взлёте.

Конечно, было бы неправильно отождествлять «принцип выявления отношения» с понятием «гештальта», поскольку последний связан лишь с феноменом восприятия, тогда как «принцип выявления отношения» является универсальным для всей работы мозга.

Но он, конечно, очень иллюстративен. В качестве примера таких «негештальтистских» гештальтов можем рассмотреть такие:

социальные роли, которые мы незаметно для самих себя отыгрываем, когда встречаемся с теми или иными людьми — роль, например, сына или дочери в отношениях с родителями, роль руководителя в присутствии подчинённых, роль покупателя в отношениях с продавцом на кассе, — всё это разные способы нашего поведения (мы выглядим по-разному, говорим по-разному, даже думаем по-разному в зависимости от социальной ситуации),

• лингвистические «гештальты» — начиная с того, что приставка «не» способна изменить смысл предложения на противоположный, заканчивая тем, что какие-то слова в принципе имеют разные значения (например, «коса» — о причёске, о рабочем инструменте), а многие используются в качестве метафоры (например, «гроза» как погодное явление и как «гроза всех преступников»),

эстетика и дизайн — например, в архитектуре выделяют понятие стиля (классический, готический, барокко и т. д.), каждый стиль представляет собой определённое сочетание определённых элементов, и хотя различия очевидны, мы воспринимаем каждый стиль как по-своему красивый; впрочем, возможно также и смешение стилей — тогда в одном случае мы получим красивое и назовём это «эклектикой», в другом — некрасивое и определим его как «дурной вкус» или даже «пошлость».