Машина, сгоревшая от любви

Лукрин Влад

– Я пойду, – сказала Ника, осторожно освобождаясь от руки Артема.

Это проверка: он не должен отпускать!

– Куда подорвалась? – ласково произнес он. – Забей. Потом сходишь.

В сердце Ники приятно укололо: Артем сделал шаг в правильном направлении. Оставалось закрепить успех.

– Нет, надо, – ответила она. – Ты же знаешь, он может позвонить папе. Лучше сходить сейчас.

Все знали, что у Ники строгий отец. Он был главой районной управы, его знали, уважали и побаивались, кажется, не только в округе, но во всем социальном квартале. В отличие от большинства родителей

Роман Лавин – папа Ники – жестко спрашивал с дочери за учебу.

– Ладно, сходи, – после небольшого раздумья («Надо же, он умеет задумываться! Хм») сказал Артем. – Я все равно хотел в спортзал пораньше прийти. Надо кое-что с тренером перетереть с глазу на глаз.

Ника расстроилась. Он не должен был сдаваться! Не должен!! Сейчас их время. Мог бы твердо сказать: у нас есть еще час, и этот час мы будем вместе.

Ради него она нарушала запрет отца. Неизвестно чем закончится, когда все вскроется (а рано или поздно все, конечно, вскроется). Она шла на риск и вправе была рассчитывать на сильную руку милого. Такую руку, которая обнимет и крепко прижмет к себе, а не будет отпускать по первому требованию.

– Ладно, пока. – Ника вздохнула.

Артем истолковал ее вздох как печаль от расставания.

– Не расстраивайся, малек, завтра увидимся. Может, завернем куда-нибудь после школы? У меня тренировка будет позже.

– Хорошо. – Она деланно улыбнулась. Не стоит торопиться с выводами. Возможно, он еще исправится.

Они наскоро поцеловались и разошлись.

5.

В кабинет Марта принесли школьный браслет Дмитрия, ставший никому не нужным. Тонкая ленточка, служившая пропуском в школу, отслеживавшая передвижения ученика, принимавшая и отправлявшая сообщения, делавшая еще массу полезных вещей, теперь потеряла своего хозяина.

«Нет, это Я его потерял!» – Март взял браслет в руки. Дышать было тяжело: воздух не доходил до легких.

«Ты мог бы поторопиться. Ты мог быть настойчивей. Ты должен был его вытащить! Но ты, сволочь, плыл по течению…»

Ясно, почему сообщение о смерти не дошло вовремя. Сам Дмитрий значился у Марта в приоритетных адресатах. Однако «похоронку» направили с официального ящика школы, который Март когда-то давно записал в адресаты третьей очереди. Даже не второй.

Оттуда, как правило, приходила неинтересная ему казенная информация… Только не в этот раз. «Ты тискал Лаллу, а его убивали. Ты спал, а он умирал. Ты читал газету, а он был мертв! А все потому, что ты никуда не торопился. Размазня!»

Март начал ходить из угла в угол, сжимая в руке браслет. Вместо жара под кожей бежала едкая кислота. Сердце тяжелым камнем лежало в груди.

– Да не переживайте вы так, Март Григорьевич, – сказал представитель школьной администрации, сидевший на стуле для учеников. – Он же знал, что ему нельзя гулять ночью по району. Даже я предпочитаю там не ходить в темноте. Чего, спрашивается, его понесло?

«Конечно, для него это просто очередная смерть. Привык хоронить своих учеников. Здесь каждую неделю кого-то убивают. Но Дима… Дима, Дима…»

– Что будем делать с браслетом? Утилизируем? Или оставим на балансе?

– Оставим на балансе? – переспросил Март. Слова

показались ему темными и тяжелыми, он в своем состоянии не мог уловить их смысл.

– Да, его можно очистить от информации и передать другому ученику, – пояснил администратор. – У нас нет недостатка в снабжении, но зачем разбрасываться вещами?

«То есть зачем разбрасываться вещами так же, как мы разбрасываемся детьми…», – с горечью подумал Март.

– Или вы можете оставить его себе на память, если хотите. Тогда я спишу браслет. Составлю акт утилизации, и все. – Администратор улыбнулся, показывая, что всегда рад пойти навстречу представителю большой земли.

– Да, спасибо, я, пожалуй, оставлю себе, – глухо произнес Март.

– Договорились. – Администратор встал и протянул руку Марту. – Я пойду. Вам еще что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. – Март пожал его пухлую ладонь.

Больше никаких дел сегодня. Март дал команду программе-секретарю отменить все встречи и сообщил охране, что выезжает.

6.

Когда Ника вошла в класс биологии, Виталий Максимович возился с визуальным редактором. Программа демонстрировала растения, но постоянно заедала. Сейчас над партами висел бутон белого лотоса. Один из его сложенных лепестков дрожал и мигал.

– Отказывается распускаться, – сказал учитель, увидев вошедшую Нику. – Не знаю, что с ним делать. Здравствуй, Ника.

За глаза Виталия Максимовича ученики называли Витек. Но это было, скорее, данью традиции: школьники давали пренебрежительные прозвища всем преподавателям. При этом самого Скучаева уважали. В том смысле, что не пытались его изводить.

Он не наседал излишне на учеников и в целом был с ними справедлив и честен. Настолько, насколько может быть справедлив и честен взрослый с ребенком.

– Я прочитал твой реферат, – сказал он, когда Ника села за первую парту рядом с учительским столом. – Сама написала?

– Да.

– И рисунки твои?

– Да.

– Молодец. Хорошо.

Ника не совсем поняла.

– Это значит четыре? – спросила она.

– Это значит хорошо. Пять, разумеется, – ответил он. – И вообще, очень хорошо.

Обычно самые прилежные ученики скачивали для рефератов информацию из разных источников и соединяли ее. Редко кто из них читал, что в итоге получилось. Тем не менее они прилагали хоть какие-то усилия. Большинство же школьников тупо скачивали готовые рефераты.

Ника отступила от обычая. Конечно, поначалу, когда классу в очередной раз задали тему реферата, она тоже собиралась сделать как всегда. Однако потом что-то на нее нашло. Захотелось написать все своими словами и нарисовать свои иллюстрации. Странное, необъяснимое, глупое желание.

Она прекрасно понимала, что никому это не нужно. Старайся не старайся, все рефераты лягут в братскую могилу на школьном сервере. Скорее всего, доклад вообще никто не прочитает.

Но желание было непреодолимо. Она написала небольшой рассказик в картинках про жизнь тюльпана. Вот он младенец-луковица. У него трогательная улыбка и смешное для тюльпана имя – Воробышек. Почему Ника назвала его так, она и сама сказать не могла. Просто пришло в голову.