Машина смерти

Сэйл Ричард

– Экс - Ю-Си-Эс?
– догадавшись спросил я.
– Спусковой приёмник-передатчик? Я ведь принимал участие в его разработке, пока не оказался в Антарктиде!

Адмирал извлёк из своего кейса миниатюрный футляр и положил его на стол.

Я осторожно открыл футляр. Внутри помещался крохотный платиновый "жу

– 55

чок", размером не больше булавочной головки.

– Руками не прикасаться, стерильно!
– резко сказал Мак-Кэйб, предупредив движение моей руки.

Мелисанда с

опаской разглядывала микроприбор, словно в футляре лежало яйцо чёрной вдовы каракурта. Её беспокоили недобрые предчувствия.

– Каков мой код, адмирал?
– повторил я свой вопрос.

– Эн-Ти-Эйч, - ответил он.

– Эн-Ти-Эйч. Ди-Эй-Эйч. Ди-Ай-Ти. Ди-Эй-Эйч. Ди-Ай-Ти-Ди-Ай-Ти-Ди-Ай-ТиДи-Ай-Ти, - выпалил я.

– Жутковато, - передёрнула плечами Мелисанда.

– Ничего особенного, - бодрился я.
– Этот "жучок" будет функционировать, используя тепловую энергию моего тела...

– Пока ты жив!
– перебил меня Мак-Кэйб и задумчиво добавил: - Придётся пометить тебя невидимой магнитной татуировкой, дабы можно было опознать твой труп, если он будет обезображен до неузнаваемости.

Мелисанда была в отчаянии, но я старался не терять присутствия духа.

– Хотелось бы узнать, где именно мне будет нанесена магнитная татуировка?

– На твоём краснокожем заду! Где же ещё?! Ведь как иначе мы сможем опознать труп, если будут отрезаны конечности и голова?

Пока я собирался с мыслями, Мак-Кэйб вручил мне фотографию Саймона Кинкэйда. Некоторое время я пристально изучал черты лица человека, двойником которого мне предстояло стать. Мы с ним были очень похожи, за исключением того, что у меня был орлиный нос, а у Кинкэйда - римский.

Почуяв неладное и утвердившись в мысли, что одним лишь платиновым "жучком" данное хирургическое вмешательство не ограничится, я вскочил с места как ужаленный и заорал не своим голосом:

– С каким носом я родился, с таким и умру! Принимайте меня таким как есть, либо я выхожу из игры!

Мак-Кэйб раздражённо поморщился.

– Как скоро, Пол?
– задал он командору Сэмпсону тот же вопрос, что и в день нашего первого знакомства, когда мы стояли в ледяном склепе у гроба с медной обшивкой.

– Прямо сейчас, - ответил командор Сэмпсон, и он был мертвецки прав.

Ночью я видел во сне людей, рывших мне могилу. С тех пор этот сон преследует меня постоянно.

14

Я очнулся от нежного прикосновения. Лицо Мелисанды было в слезах и выглядело трогательным как никогда прежде. Я страстно обнял её, и безудержное единение любви поглотило нас всецело, без остатка...

Неожиданно я ощутил дьявольскую боль в паху.

– Боже всемогущий!
– вскрикнул я, приподнявшись.

Нестерпимая боль разлилась по всему телу, гулом отдаваясь в голове. Огнём

горело лицо. Нос ломило так, словно я прошёлся ним по непокрытым ковровой дорожкой мраморным ступеням негостеприимного бара. Моё забинтованное лицо на

– 56

поминало теперь жуткую ритуальную маску.

– Мак-Кэйб!
– пронзительно закричал я, превозмогая адскую боль.

– Сэм, ради всего святого, не делай резких движений... У тебя пойдёт кровь!
– пыталась меня унять Мелисанда.

– Мак-Кэйб!
– яростно ревел я, не в силах встать с постели.

– Сэм, любимый, не кричи так... Тебе нельзя волноваться.

– Мак-Кэйб!
– не унимался я.

На мой крик сбежались командор Сэмпсон, Джон Большая Вода и доктор Бернсайд.

Я был вне себя от ярости и бессилия. Удерживаемый командором Сэмпсоном и Большой Водой, я отчаянно вырывался в то время как доктор Бернсайд делал мне укол снотворного. Но прежде чем отключиться, я успел им сказать ещё многое.

"Ослиное дерьмо, поганый ублюдок, подлый живодёр..." - были самыми невинными словами из тех, которыми я наградил адмирала.

– Мак-Кэйба нет, - спокойно сказал командор Сэмпсон.
– Он в отъезде.

Не помню сколько прошло времени, но когда я очнулся мне было уже лучше. Мелисанда находилась поблизости и казалась очень усталой. Заметив, что я проснулся, она приблизилась ко мне и улыбнулась. Я приложил палец к губам и поманил её ещё ближе. Она склонилась надо мной, касаясь своими локонами моих губ.

– Ничего не говори...
– прошептал я ей в самое ухо.
– Пусть думают, что я ещё не проснулся.

С помощью Мелисанды я размотал бинты и пристально осмотрел спальню. Моё внимание привлёк рельефный орнамент над самым плинтусом. Я шёпотом попросил Мелисанду перерезать ножом линию орнамента в нескольких местах. Очевидно решив, что я брежу, она посмотрела на меня с беспокойством и недоверием.

– Здесь полно "жучков", - прошипел я ей прямо в ухо, - а орнамент - это кабель. Если ты его перережешь, мы сможем нормально разговаривать, не опасаясь, что нас подслушают.

Мелисанда с готовностью выполнила мою просьбу и легла рядом, прижавшись ко мне всем телом.

– Который час?
– спросил я, чтобы сориентироваться во времени, счёт которому был мною полностью утрачен.

– Около полуночи, - ответила Мелисанда, вытянув губы и поцеловав меня так крепко, что у меня снова разболелся нос.

– Сэм, - ласково сказала она, - ты самый дерзкий и неукротимый инджун из всех, кого я когда-либо встречала в жизни. Если бы адмирал Мак-Кэйб услышал всё, что ты о нём тут говорил...

– Он обязательно всё это услышит! Подслушивающие устройства записали каждое слово, можешь не сомневаться.