Машина снов

Бодягин Максим

…Тоган надолго замолчал, то ли переживая заново эту странную ночь, то ли подбирая слова. Марко ждал, хотя его трясло от нетерпения так же, как и рассказчика, и героя рассказа, отрёкшегося от воинской чести ради эфемерной цели. Но Марко до боли поджимал пальцы ног в тесных чувяках, чтобы отвлечься и ничем не нарушить своего деланного безразличия, не выдать жгучего любопытства. Тоган глубоко вздохнул, подошёл к окну, посмотрел в прищуренный глаз восходящего месяца и продолжил:

– Я никогда бы не сделал этого, но великан не дал мне выбора. Если бы он поддался дурману и всё рассказал, мне не пришлось бы…

Но он попросту уснул. Так ничего и не сказав. Я пришёл в ярость и… Плохо помню, что я кричал, как толкнул эту Голубку, что делал… Но когда я очнулся… Я

сидел на её лице, положив на него подушку, и смотрел на её ноги… Они дёрнулись последний раз и замерли. Я позвал верного человека, вдвоём мы кое-как перевернули великана, обставив всё так, будто бы он, навалившись на неё телом, придушил шлюху. Мой расчёт оказался верен. Когда великан проснулся, горю его не было предела. Следы преступления были налицо: он очнулся голый, на голом трупе девки, её влагалище было полным спермы, от великана несло перегаром, он ничего не помнил… Он только выл, задрав свою огромную башку и проклиная вино и свою любовь к нему, небеса и землю, и всё на свете. Тем временем, мы переоделись в доспехи, вызвали десяток бойцов и явились в дом, якобы вызванные соседями.

Великан всё выл, мы взяли с него показания, которые он подписал, будучи словно одурманенным. Потом я сказал ему, что можно избежать казни, если он выполнит мою просьбу. Надо сказать, мне пришлось долго рассказывать ему о том, как ценна жизнь. Поначалу он и слышать ничего не хотел, только просил казнить его как можно быстрее. Но, к моему счастью, доверенный человек, которого я взял с собой, оказался умнее меня. Он сказал великану, что за убийство матери внебрачных детей императора ему полагается мучительная смерть. Ему якобы придётся умирать целый месяц, сказал мой помощник, в красках описав эту древнюю казнь. А я воззвал к его чувству долга, напомнив, что ему нужно быть подле тебя, и прочее… И тогда он сломался. В обмен на свою жизнь он дал мне чертежи машины и полные инструкции, как её нужно строить и использовать. Но долго он не прожил. Когда мы отпустили его, он вернулся в свой павильон и погиб.

– Я всё думаю, когда же ты перестанешь врать, Тоган? – устало сказал Марко. – Я был с Ичи-мергеном в ту ночь, и я, вместе с твоим отцом, обнаружил трупы Йоханнеса и Костаса самое большее через час после их гибели. Когда ты успел столько передумать, подготовить всё это дельце с этой твоей Голубкой и провернуть его?

Тоган выронил чашку и изумлённо посмотрел на Марка. Он нимало не выглядел виноватым, наоборот, скорее он походил на отца, который пытается втолковать что-то очень простое своему туповатому переро стку -сыну.

– Да ты что? Совсем ополоумел, дружище?! Час?! Ты говоришь, что прошёл час?! Я подозревал, что ты плохо различаешь реальность и сон, но не до такой же степени! Когда мы с отцом ворвались в павильон, где только что сдох чёртов идол Ичи-мерген, вы стояли там, как куклы! Вас можно было резать на куски, вы бы ничего не почувствовали. У Гуань-ци окуривал павильон травами трое суток, запретив всем входить, чтобы не заразиться этой дрянью. И он строго-настрого запретил нам трогать вас всех, потому что никто не знал, во что вы превратились. Мало ли что с вами? Все, кто касался окалины, нападавшей с этих омерзительных колдунов, умерли в тот же день. Мы не знали, что с вами делать! К исходу третьих суток отец дал приказ уничтожить всех, кто был в Павильоне снов, потому что мы не знали, что делать с вами, истуканами. Больше всего он, конечно, жалел о том, что ты оказался там и тебя коснулось дыхание мерзкого божества, которому поклонялся Ичи-мерген. Но в тот момент, когда мы вошли в павильон, чтобы выполнить приказ, ты проснулся. Вас было всего с десяток проснувшихся, остальные так и продолжали тупо пялиться в пустоту. Когда мы сносили им головы, у них даже веки не дрогнули.

Марко смотрел на него и смеялся.

– Перестань! Перестань смеяться, Марко! Неужели ты ничего не понимаешь?! А как бы ты тогда нашёл этих колдунов? Их ведь не могли найти сотни лет! Для того, чтобы их уничтожить, нужно было уничтожить их разом, когда они собираются все вместе, иначе один будет воскрешать другого и так далее.

В тот момент, когда ты разрешил колдунам разобраться с телом Ичи-мергена, между тобой и ими образовалась какая-то связь. Или, может, она образовалась, когда ты увидел их божество. Может быть, оно тебе что-то прошептало, сказало нечто…

Марко хохотал уже в голос. Тоган вспылил, вскочил с места и сунул руку за пазуху. Он вполголоса бормотал ругательства, нашаривая в складках одежды что-то ускользающее, достал небольшую костяную коробочку и протянул Марку.

– Смотри, – безразлично сказал он, словно вмиг устав от внезапной вспышки гнева. – Мне больше не хочется ничего объяснять. Нет смысла.

Марко с любопытством отвернул крышечку и вытряхнул из пенала несколько совсем небольших бумажных свитков. Кривоватые, наспех набросанные чертежи, полуграмотные поясняющие надписи на латинском, но главное – точно и, что удивительно, почти совсем верно срисованные иероглифы заклинаний… Марко вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

– А тебе никогда не приходило в голову, что отец сам послал своего верного пса на гибель? – осторожно спросил Тоган. – Что он сам отдал Ичи-мергену приказ опробовать машину? Зная, что он не вынесет этого испытания?

– А смысл? Так ослаблять дворцовую службу? В наши неспокойные времена, когда повсюду зреет бунт?

– Дело в том, что Ичи-мерген становился всё сильнее, и в какой-то момент отец осознал, что у него нет никакой альтернативы. Ситуация складывалась так, что отец правил днём, а Ичи-мерген – ночью. Звучит неприятно, правда? А ещё поговаривали, что непобедимый начальник ночной стражи пользуется особым расположением моего братца Темура, который якобы обещал ему – уж не знаю в обмен на что – сохранить Ичи-мергену все привилегии в случае смерти отца. Ты думаешь, отец случайно отозвал меня из Аннама вслед за тобой? Ему нужен был силовой противовес ночной страже, набравшей слишком много сока, который мог забродить и ударить ей в башку.

– Ну, ладно, тут есть какая-то логика, но где тут место мне? Я-то тут при чём?

– Отец – хоть я и ненавижу его, я должен смотреть правде в лицо, – виртуозно притворяется туповатым солдафоном, а на самом деле Хуби – лай – умнейший из смертных, который в науке стратегии может потягаться с любым катайцем. Так вот, отец прекрасно знал, что сила Ичи- мергена имеет не совсем обычные корни. Многие слышали, как Ичи- мерген молится и говорит со своим богом, некоторым даже иногда удавалось издалека видеть, как Ичи-мерген говорит с каким-то бесплотным существом. Отец знал, что вызвать это существо можно только одним способом – убив его самого верного слугу или поставив его в обстоятельства, когда ему остро необходима помощь своего покровителя. Почувствовав, что машина работает, отец посылает Ичи-мергена проверить её. Ты сам, в своё время, дал прекрасную характеристику ситуации: если принцип машины известен, то становится ясно, что Ичи-мергена сожрёт его же собственный кошмар. А потом он посылает за тобой каких-то пентюхов-новобранцев, ряженых в мундиры ночной стражи. Этих деревенских дурачков потом не жалко будет пустить в расход. На их обучение не затрачено ни гроша, они ничего не знают. Одноразовые люди.

– Подожди, я что-то по-прежнему не понимаю своей роли во всём этом…

– Да всё же очень просто! Нет никакого смысла убивать одного Ичи-мергена, оставляя в живых остальных старейшин его ордена. Но их надо было как-то найти. Для этого и понадобился ты – Странствующий В Мире Снов. Вступив в контакт с их жутким божеством, ты бы уже не потерял следа. Что и случилось…

Марко сидел мрачнее тучи. Тоган переиграл его. Врал императорский сын или говорил правду, он добился своего – теперь Марко вынужден снова и снова возвращаться в ту ночь, чтобы восстановить события прошлого. Тоган выбил твёрдую почву у него из-под ног, лишил его опоры, окунув в болото самобичевания. Сукин сын! Лукавый царедворец! Самое отвратительное, что, даже предполагая ложь со стороны принца, даже – чёрт с ним! – будучи уверенным в том, что Тоган почти полностью выдумал всю историю, Марко не мог отделаться от внутренних диалогов с Хубилаем.