Машина снов
Шрифт:
– Хороший ход, – мрачно сказал Тоган. – Продолжай.
– Когда Темур при помощи второй машины атаковал отца и чуть не убил его, я действительно испугался. Первая попытка ему не удалась, но скоро он научится использовать машину лучше. Я даже уверен, что в первый раз он не полез в машину сам, попросил кого-то из своих доверенных. Но сейчас, убедившись в разрушительных свойствах машины, он будет действовать более удачно, – с расстановкой произнёс Марко.
– И что ты предлагаешь?
– Хватит ходить вокруг да около. Пока император болен, ты должен атаковать. Если ты сможешь ударить первым, я всегда смогу подтвердить правоту твоих слов. Мы повесим на Темура всех собак: и предательство Йоханнеса, и незаконную постройку машины, и захват
– Звучит красиво, – жадно проговорил Тоган. – А потом?
– Мне пора уезжать домой, – ответил Марко и поразился, как сильно отозвались эти простые слова в его собственном сердце.
Неожиданная горечь вдруг обрушилась на него, и Марко даже на минуту замолк, сглотнув подступившие мальчишечьи слёзы. Тоган усмехнулся с деланным участием. Марко заметил эту усмешку и стряхнул оцепенение. – Когда Кубла-хан слёг, я сразу же вспомнил твои слова и подумал: «А что же я буду делать, если он на самом деле умрёт?» И понял, что мне нужно бежать из Катая, пока я нахожусь под защитой его слова. Ты разделаешься с Темуром и поможешь нам с отцом и Матвеем уехать. Если всё получится – мы расстанемся лучшими друзьями.
– А если не получится? Темур очень силён… – задумчиво произнёс Тоган.
– Хе! Ты думаешь, у тебя есть выбор? – засмеялся Марко. – Тогда ты можешь подождать, пока твой братец удушит во сне либо тебя, либо твоего отца. А я пойду к яванцам. Договорюсь уйти с их караваном до Инда, там найму мавритан, потом через Святую землю, и домой. А ты оставайся, будешь хорошим памятником тщеславию и слабости, когда твоя умная голова будет торчать на колу у городских ворот.
Сгорбившийся Тоган прошёлся по комнате, шаркая чувяками и пожёвывая ус. Марко понял, что надо уходить, оставив собеседника наедине с переживаниями. Пусть немного поест сам себя. Он быстро глянул за окно: внизу серел довольно прочный на вид навес. Марко улучил момент, когда Тоган повернётся к нему спиной, и рыбкой махнул в оконный проём. Пролетая несколько саженей до навеса, он успел подумать, что поступает глупо, по-мальчишески, но интуиция не подвела – навес спружинил, и Марко кувырнулся с него на взбитый сотнями копыт навоз, покрывавший внутренний двор, мягко, как в перину, сразу по щиколотку уйдя в тихо чавкнувшую кашу. Придерживая ножны, чтобы некстати не выдать себя металлическим звяканьем, он быстро скользнул под сушившуюся на распорке кошму и глянул наверх, на окно, из которого только что выпорхнул. Тоган шарил глазами по двору с явно обалдевшим выражением лица. Марко с удовольствием бы последил за тем, что хитроумный мунгал будет делать дальше, но на это совершенно не было времени. Прикрываясь резкими чернильными тенями от навесов, молясь лишь о том, чтобы опередить тогановых соглядатаев, он побежал к привязи, у которой суетливо топтался косматый степной жеребчик.
Где-то вверху и позади уже слышались отрывистые гортанные выкрики, нехорошее звяканье ножен и фырканье потревоженных лошадей, но Марко, не обращая внимания на поднявшуюся суету, быстро вскочил в седло и, рискуя переломать коню ноги, направил его прямо в густую черноту оврага, огибавшего корчму сзади. Пригнувшись к самой холке, он изо всех сил стегал бедного жеребчика камчой и через несколько мгновений выскочил на большак совсем не там, где его ждали, чтобы под защитой медлительного каравана, тянувшегося по меньшей мере на целую версту, стремительно унестись в город.Тринадцать.
Ночь пронизывали мириады тонких поющих голосов: ручные цикады сходили с ума от весеннего любовного помешательства в своих клетях, их песни лились звонким хором, словно серебряные нити прокалывали угольно-чёрный бархат. Покои Темура, освещённые сотнями фонарей, вызывающе мерцали в Южном пределе дворца, будто щегольский фарфоровый чайник на столе, уставленном простенькой деревянной утварью. Марко перекрестился и поближе подобрался к северной стене здания, почти вплотную примыкавшей к ограде внутреннего периметра.
Пригибаясь почти к самой земле, Марко добежал до угла, одним махом подобрал несколько стрел, не достигших фонарей, наспех сунул их в болтавшийся за спиной колчан и, выхватив меч, выставил из-за угла кончик отполированного лезвия. В мутном отражении колыхались огни, освещавшие стрелка на ближайшей сторожевой вышке. Тёмный расплывшийся силуэт лучника стоял неподвижно, вглядываясь в темноту. Марко замер. Издалека послышалось нежное позвякивание доспехов. «Двойку послал сюда, собака», – выругался юноша на добросовестного лучника. В тишине, перекрывая пение цикад, тоненько скрипнула натягиваемая тетива. Марко вынул из-за пояса стрелу и навесом послал её вверх. Она послушно описала дугу, и прочный шёлковый шнур, привязанный к хвостовику, лёг на конёк третьего этажа. «Не бог весть что, конечно, – подумал Марко,
– но сойдёт». Прикусив губу, он быстро вытянул режущий пальцы шнур на себя, привязанная к нему верёвка прочно села на конёк, зацепившись за изгиб фигурки дракона, оказавшейся очень кстати. Из темноты справа уже слышались сдерживаемое дыхание ночной стражи и еле различимое позвякивание. Марко быстро сунул конец шнура за пояс, чтобы не оставлять никаких следов, и пополз вверх по верёвке, смешно растопырив ноги. Почти в тот самый миг, когда он оседлал конёк, больно оцарапав живот об одну из многочисленных фигурок, из-за угла на секунду показалось лицо старшего охранника из двойки. Марко с облегчением выдохнул и аккуратно подтянул веревку к себе. Оба охранника неслышно крались вдоль стены, прикрывая друг другу спину…
– Знаешь, Темур, в чём состоит величайшая удача для таких, как я? – спросил Марко, толкая двери Темуровой спальни. – Сильные мира сего, увлекаясь пирами и роскошью, упиваясь собственной властью, забывают, что они смертны. Им начинает казаться, что они – полубоги, которым доступно всё. В этот момент они более всего напоминают кур: топчутся на насесте, клюют овёс, отталкивают друг друга от кормушки и за этими занятиями совершенно не замечают, как входит кухарка, хватает самую жирную и красивую пеструшку и
– ррраз! – сносит ей голову. Властители теряют бдительность, потому что не верят, что одна единственная оплошность может стоить им всего, что у них есть. Этому меня научил твой отец, – сказал Марко, вынимая из-за пазухи золотую пайцзу с головой льва.
Обалдевший было стражник-сарацин быстро пришёл в себя и, выхватив роскошную кривую саблю, ринулся к Марку, но тот левой рукой сорвал ножны с креплений и резко выбросил их вперёд, перехватив в полёте за самое навершие. Тяжёлая рукоять меча пролетела под занесённой для удара рукой сарацина и сочно бухнула точно в заросший синей щетиной подбородок. Сарацин рухнул на колени.
– Это был урок самозащиты, – сказал Марко, обнажая меч. – А это, – он выставил вверх пайцзу, – казнь.
Он немного театрально развернулся и снёс стражнику голову, залив хлестанувшей кровищей ближайшую портьеру.
– Если вы не уважаете знак власти повелителя Суши, императора Юань – значит вы оскорбляете самого императора, – наставительно сказал Марко остальным сарацинам, замершим в нескольких саженях от него.
Охрана Темура скребла ногами пол, скрипя зубами от нетерпения.
– Ты убил моего сотника! – взвизгнул Темур, вскакивая с ложа. Полы халата раскрылись, и меж них выкатилось белое-белое пузцо, нежное, как у младенчика.