Машины Российской Империи
Шрифт:
– Нельзя? – повторил я.
– Никак невозможно. Угля на борту не хватит даже для того, чтобы развести пары, уж не говоря про плавание, пусть и совсем короткое. Запасы я храню в своем угольном амбаре, – он махнул рукой в сторону рыбацкой деревни.
– Вот как, – произнес я ровным голосом. – Хотя какая нам разница.
– И правда – никакой. Не очень-то я привык вмешиваться в чужие дела, но хотелось бы узнать, что делают два человека, явно недавно выбравшиеся из реки, возле Пестемары?
– Так называется эта деревня?
– Да-да, так она называется. А я ее староста. Разом
– Мы просто путешественники, – пояснил я. – Мальчик упал в воду, я прыгнул за ним. Он не очень хорошо плавает и…
– Я хорошо плаваю! – возмутился Заяц.
– …И теперь хотим догнать свое судно. Боюсь, там не сразу заметят наше исчезновение.
По лицу старосты было не понять, поверил ли он в эту историю. Выдохнув дым, он глянул на переминающегося с ноги на ногу Зайца, на меня и произнес:
– Меня зовут Хольф.
– Алекс Гримуарди, – представился я. – А это… в общем, зовите его Заяц.
– Алекс и Заяц, – повторил Хольф. – Что же, баркас все равно не поплывет без угля. И я вижу, что вам двоим, прежде всего, необходимо окончательно просохнуть, а еще выпить чего-то горячего. Может быть, даже горячительного. Вероятно, и поесть. Потом я выслушаю вашу историю и, возможно, сумею помочь.
Я неуверенно оглянулся на Дунай, по которому двое убийц с их опасным грузом уплывали все дальше, и тогда Хольф добавил:
– Прямо сейчас вам не догнать судно, с которого вы упали. Это просто невозможно, поэтому я и приглашаю вас в гости. Мы все обсудим – и решим, как поступить.
2
Дети то и дело вбегали в просторную комнату, глядели на нас, сидящих за столом вместе с хозяином, и выбегали, когда мать прогоняла их во двор.
Насчитав четырех девочек и трех мальчиков, я с уважением поглядел на круглолицую женщину с немного сонным, меланхоличным лицом, которую Хольф называл Марго. Она звякала посудой у печи, растопленной, несмотря на теплый день. Рядом на вбитых в стену крючках висели мой сюртук, пиджак Зайца и наши рубашки, вместо которых нам выдали другие – просторные, без пуговиц, с завязками на груди. Перед тем в двуколке, сидя за спиной Хольфа, я снял ремни с кобурами и убрал в несессер, который теперь стоял под столом между моих ног.
– Так уж случилось, что мы выпали за борт, – сказал я, отпивая пряный напиток, смахивающий на травяной чай, куда добавили вина. – Хорошо, что удалось добраться до берега.
Зайцу досталась чашка поменьше, он выпил почти все и успел опустошить половину большой тарелки с пирожками – набил ими рот и громко жевал, иногда плюясь крошками. Мальчишка делил свое внимание между разговором и часто вбегающими в комнату детьми, на которых зыркал не очень одобрительно, будто опасался подвоха, хотя вся семья вела себя дружелюбно.
– Мы кое-как просохли, –
Я встал, под взглядом хозяина и двух мальчиков, застывших в раскрытых дверях, прошел к нашей одежде, вытащил из сюртука портмоне и паспорт. Портмоне сунул в карман брюк, а паспорт раскрыл и положил на стол перед Хольфом.
– Ну, что вы, – он подвигал трубкой во рту. – Я верю вам.
– И все же взгляните.
– Алекс Гримуарди, подданный Великобритании, – Хольф глянул на герб, украшающий первую страницу. – Славное имя.
Поняв, что брать документ в руки хозяин не собирается, я закрыл его и сунул в карман.
– И с какого судна вы выпали?
– Оно недавно прошло вниз по реке. Баржа…
– Двухкорпусная баржа? – уточнил он.
– Да. Вы ее знаете?
– Конечно, знаю. Это «Двузубец». Не слышал, что капитан Петер берет пассажиров.
«Двузубец»? Меня словно ударили кулаком в грудь, я вздрогнул и быстро глянул на Хольфа, не заметил ли он. «Двузубец»?! Именно такое кодовое имя взяли себе Джейн с Генри для радиопереговоров с Мистером Икс! Это что – намеренно? Они что-то знали про баржу? Да нет, не может быть! Просто совпадение, которое ничего не значит… Но какое неожиданное, зловещее совпадение.
Вошедшая в комнату старшая девочка потянула за подол мать и что-то прошептала ей. Оглянувшись на нас, Марго кивнула с легкой улыбкой. Остальные дети сгрудились в дверях, мальчик постарше держал за плечи младшего, который все рвался подойти к нам. Получив ответ, девочка направилась к двери, и остальные расступились. Она вышла, трое детей зашагали следом, а трое остались глядеть на нас.
– Мы с «Двузубца», – подтвердил я, – и нам необходимо догнать его.
– Обратитесь в полицию, – посоветовал Хольф. – Я отвезу вас в город, приведу к полицмейстеру. Он выслушает вас. В порту есть полицейские катера, вы можете поплыть на одном из них.
Заяц, не дожевав очередной пирожок, невнятно забормотал, возражая на это предложение. Я сказал:
– По определенным причинам я не могу обратиться в полицию.
Хольф вздохнул, выпустил дым через ноздри и откинулся на стуле. Несмотря на возраст, лицо у него было гладким, а светлые глаза – неожиданно ясные. Двигался хозяин мягко, неторопливо, никаких резких или суетливых жестов. В разговоре он иногда плавно поводил рукой, подчеркивая отдельные слова, а иногда, поставив локти на стол, сцеплял пальцы домиком. Один раз он оперся о них подбородком и окинул Зайца долгим оценивающим взглядом, под которым тот заерзал и смутился.
Пока Хольф задумчиво молчал, я огляделся. И снаружи, и внутри дом напоминал баркас «Мое дело» – он словно раздался вширь, приняв основательную форму своего хозяина и переняв его черты. Мистер Хольф все вокруг себя, включая рыбацкий поселок, по единственной улице которого он провез нас на пути к своему дому, превращал в нечто удобное, крепкое и приятное для существования. Этот немец казался человеком, повидавшим жизнь и разбиравшимся в ней, но не ставшим циником, не потерявшим веру в людей, все еще способным и любить, и прощать их.