Маска Гермеса

Новосадов Вадим Юрьевич

–  Моя дочь мечтает стать актрисой. Учится в театральном училище и уже сейчас занята в спектаклях, - просящим тоном возобновил разговор священник, как бы отвечая на колебания собеседника, не сказавшего “нет”, но по всему видно, не очень то этого и желавший.
– Трудно мне судить о мере ее таланта. Но ведь искусство тот же дьявол, влечет одержимостью, а потом сбрасывает неудачников, как отработанный материал. Я даже не знаю ее характера, насколько она сильна и проворна в этом деле. Успех не всегда сопутствует таланту. А я для нее существо с другой планеты. Может даже она боится обнаружить ко мне положительные чувства.

Визант

заподозрил в священнике еще и деспота, рядившегося в сладкозвучные речи. Другой бы отец, не видевший стольких лет своего ребенка, лишенный шанса наблюдать его взросление, когда, наверное, и созревает настоящая любовь к детям, без всякой ревности ждал бы встречи с ней. Трудно упрекнуть родителей в озабоченности к своим чадам, духом сросшихся с ними. Хотя без знания человека, настоящая любовь к нему невозможна. Значит, не совсем исцелился батюшка, если ревнует к выбору ребенка, которого не видел почти всю жизнь. Религиозность - не является ли она сонмом для последующей реинкарнации забытых страстей?

–  То есть вы все же хотели, чтобы я опекал вашу дочь? В смысле выбора ее жизненного пути?
– недоверчиво спросил Визант.

–  Мне бы достаточно было узнать ваше мнение на счет ее способностей. Не помешало бы мнение и остальных, близких, знакомых. Впрочем, я не настаиваю на этом.

–  Я не берусь судить о чужих талантах, тем более в том, в чем не понимаю, - заносчиво начал объяснять Александр.
– Пока человек не реализовался, никто не знает, чего он может достичь. Уличать человека в посредственности - безосновательное оскорбление. Так же как и восхваление может повредить не меньше. Если человеку чего-то не дано, пусть он дойдет до этого сам.

Александру вспомнилась Рита Вагнер, учившаяся на актрису, но сделавшую карьеру совсем в другой области, где лицемерие и лицедейство точно играли не последнюю роль. Аналогия с актрисой подняла всю горечь досады от неудачной увлеченности Ритой. С другой же стороны, у него появлялся лишний шанс исцелиться новой страстью. Жесткие обстоятельства ничуть не анестезировали страданий ревности.

Нельзя сказать, что он жаждал мести или отдушины в похожей ситуации, которая могла бы сложиться с дочерью этого двуличного типа. Александр осознал, что его влекли такого рода женщины, непостоянные, искавшие успеха. Пусть он и обжегся, но им овладела противоречивое предчувствие страсти, то ли забытой, то ли зарождавшейся. Его воображение рисовало в неясных чертах образ незнакомки. Он даже внимательнее всмотрелся в собеседника, пытаясь уловить притягательные черты.

–  У вас есть хотя бы шанс отвадить от нее нежелательных лиц, - изрек настоятель после некоторой паузы.
– Я готов уступить вам одну треть.

Александр никак не выразил заинтересованности, но отец Сергий упорствовал, хотя и не впадал в отчаяние.

–  Я вас не покупаю. Просто не могу доверяться тем, кто слишком жаден до денег, - настойчиво уверял Отис.

Визант размяк от утомления настолько, что ему, было, казалось, все равно - отказаться или принять предложение. Может, эта натопленная, почти удушливая ризница имела на него какое то магическое действие.

–  Хочу добавить, что ваши враги и мои - одни и те же люди. Это дает вам надежду на спасение, хотя одновременно и расставляет много ловушек.

От этого последнего вывода Визант встрепенулся.

–  Именно, - поучительно

воскликнул отец Сергий, как бы прочтя мысли собеседника.
– Не знаю, что вам внушал эта накачанная гнида “Арнольд”, но он сотрудничает с лагерным начальником. А тот, тоже продажная свинья, даст полный отчет вашим доброжелателям, то есть заказчикам убийства Сотника. Обо мне так и говорить нечего, с самого первого дня здесь я под пристальным наблюдением начальства и его шестерок. Кому надо, непременно решат, что я передал вам тайну богатства. А это залог вашего освобождения. Они ведь будут думать, что вы приведете их к сокровищам. Вы им нужны.

Теперь то Александр не столько укрепился в доверии к Феликсу Отису, сколько соблазнился его прозорливостью и смекалкой.

–  Я соглашусь при том условии, что смогу выйти из нашего договора, - отрезал Визант.

Феликс Отис не долго думал.

–  Тогда я жалую вам ежегодную ренту, за выполнение договоренностей. Помимо комиссионных.

–  Не торопитесь меня умаслить, - раздраженно изрек Александр, но увидев покорный взгляд батюшки добавил мягче, будто бы уже согласившись, хотя к продолжению разговора его побуждала все та же любознательность сыщика.
– Я не берусь за что-то, пока не почувствую морального интереса, и не выясню всех обстоятельств дела.

–  Хорошо. Я готов поделиться с вами некоторыми сведениями, - воскликнул разгоряченный от эмоций Отис, до этого не терявший хладнокровия.

Хранитель тайны приоткрыл над ней завесу в некоторых деталях.

***

Действенность слов Отиса проявилась сразу же, - главарь “Арнольд” и его нукеры не липли более к Александру, будто и не было предыдущего ультиматума. Впрочем, Визант решил, что осведомленный батюшка приписал удачным обстоятельствам свое влияние. Скорее всего, начальство из ФСБ предупредило лагерную администрацию, чтобы с их человека не упал и волосок. “Арнольд”, которому осталось два года в отсидке, сам признался, что спецслужба мстит за убийство своих агентов, и вряд ли стал бы проверять это правило на себе. За гибель Сотника ответил «писарь», которому добавили три года за причинение смерти по неосторожности.

ГЛАВА 5. ОСВОБОЖДЕНИЕ.

В очередной раз, в серой глухой камере для допроса в Лефортово, уже пропитанной эхом его повторяющимися до бесконечности показаниями, его ожидали въевшиеся в печенку два следователя, из управления собственной безопасности. Выглядели они сегодня как-то заносчиво, видимо, из-за того, что откопали нечто свежее, и снова готовые запустить истязающую вереницу вопросов.

–  Чем будете заниматься, когда выйдете на свободу?
– неожиданно спросил один из них.

При трепетном и опасливом ожидании свободы, вопрос поразил Византа, в какой то момент он не мог опомниться, похоже было на очередную издевку. Но следователь не шутил, взгляд его был спокоен.

–  Подамся в частный сыск, - брякнул Александр, сам еще, всерьез не помышляя о том, что будет делать на недосягаемой свободе.

–  Начальство готово вернуть вас на службу.

–  Мне ставят какие то условия?
– апатично заметил Визант, считая, что его дразнят, доводят до отчаяния, чтобы он согласился на любую цену за освобождение.