Маска Гермеса
Шрифт:
– Нет… Вас выпустят в любом случае. Хотя, как вы знаете, отставных агентов спецслужб не бывает. Надеюсь, когда освободитесь, вы не откажете в услугах своему Отечеству?
– звучал металлический голос.
Следователь не стал дожидаться его ответа, после этих слов покинул обескураженного заключенного.
С этого момента его подвергли тестам и собеседованиям с психоаналитиками. Через два дня его привели все в ту же камеру, чтобы объявить результаты его психологических мытарств.
Его первый психологический портрет составлялся, когда он нанимался на эту работу, теперь они выясняли, что изменилось в его характере, не будет ли это помехой в его
– Мы выяснили, что вы не страдаете от озлобленности, - с такого резюме начал следователь.
– У вас нет подавленности и неверия в законность. Качество достаточно редкое, то, что нам подходит. И все же есть потери. У вас почти исчезло доверие к людям. А те, с кем вам придется работать - команда профессионалов, которые одновременно являются и идеалистами, и прагматиками. Иногда задачу можно будет выполнить, только положившись на соратников. На вашей новой службе нужно быть готовым к самопожертвованию. У вас был неудачный опыт. Тех, кого вы считали друзьями, предали вас. Но в новом статусе вас могут предавать чаще. Однако снискать чью то дружбу, бывает сложнее, чем проявить отвагу. Вы - сильная индивидуальность, одинокий волк, как и многие из нас, но нужно быть частью сообщества, системы, если угодно, несмотря на цинизм и измены.
После этого банального резюме произнесенного в столь менторском духе, следователь сделал паузу, переглянувшись с напарником, а затем продолжил.
– Мы знаем, что вы превосходно владеете французским языком, хуже английским. Почему не изъявили желания работать заграницей?
Вопрос показался Византу странным, поскольку они отлично должны были знать ответ, если подробно изучали его досье. Он поднял уставшие недоумевающие глаза на допросчика.
– Я был уверен, что здесь я был бы полезнее, - медленно проговорил он.
– А теперь вам предстоят командировки заграницу, -резюмировал собеседник хладнокровно.
Офицер сделал паузу, расстегнул кожаную папку и протянул Византу лист в прозрачном файле. Плотная гербовая бумага.
– Это постановление президента о помиловании. С этой минуты вы свободны. Недели две можете отдохнуть. Вам будут платить пособие. Не живите там, где вас легко найдут знакомые или родственники. Еще вам предстоит подписать новый служебный контракт.
Один из богатейших людей страны, Виталий Лаврецкий вкрадчиво пытался примерить политический макинтош. Некоторые из его предшественников, оспаривавшие право у политической власти влиять на судьбы страны, давно осели заграницей, а один, самый дерзкий из них, отсиживал длительный срок.
Но Лаврецкого, насытившегося деньгами, овладела страсть к политическому влиянию, его не пугали поражения, изгнание или даже тюрьма. Войти каким то образом в историю, куда интереснее проживания своих капиталов. Благотворительность, на которую он успел изрядно потратиться, давала скромную известность филантропа. Его честолюбию, это как глоток воды жаждущему.
Власть терпела только лояльных олигархов, к числу которых принадлежал и Лаврецкий. Однако он или
Понимая, что тягаться с заказчиком на самом верху бессмысленно, он продал большую часть прибыльных активов. Его барыши оказались не удел, а спокойно проживать их в теплых краях было не в его характере, который требовал компенсации. Способ он видел один - формировать независимую от государства идеологию.
Прямое политическое влияние исключалось примером безжалостной расправы над магнатом Ходорковским, после чего спонсировать можно было только партию власти, да и то, нужно было стать в очередь, из-за того, что она итак была перекормлена. Однако, многих, даже среди правящей элиты, это не устраивало, поскольку государство, несмотря на свою пугающую мощь, как огромную эскадру несло на отмель, из-за слеповатого самодовольства ее капитанов. Впрочем, многие язвительные умы отмечали, что огромная великая Россия давно села на мель, и вытащить ее из болота для далекого плавания - занятие бесполезное.
Предлагать общественному сознанию альтернативную идеологию также было проблематично, поскольку телевидение контролировалось государством.
Но Лаврецкий не опускал руки и нашел выход. Он стал скупать киностудии в стране и заграницей, надеясь снимать фильмы в пику официальному искусству, в планах было и создание независимого телевидения, вещавшего из зарубежья.
Однако пока это относилось к дальней перспективе. Сейчас его беспокоили слухи о подготовке новой атаки на него со стороны властей, которые, как правило, подтверждались. Возможно, его предупреждали, чтобы он исчез из страны, отводя ему время для этого. Он имел связи с чиновниками из правительства и даже из президентской администрации, но с какого то момента они отвернулись от него как по команде. Сейчас контакт остался только со Спириным, да и то через связных, и только потому, что спецслужба пыталась контролировать крупный бизнес как и многие важные сферы жизни. Посредник же, это почти всегда испорченный телефон, или подвох, а возможно и признак опалы. Поэтому Лаврецкий не особенно полагался на Спирина, подозревал его в двойной игре, но тот оставался единственным источником информации из высших кругов. В ближайшие дни Лаврецкому предстояла встреча с доверенным лицом этого тайного манипулятора.
Сегодня, на явочной квартире, Николай Спирин выглядел без тени намека на интимные отношения с Ритой.
– У меня к тебе ответственное поручение, - начал он, когда они сели друг против друга у столешницы.
– Послезавтра тебе предстоит встреча с Лаврецким.
Рита вскинула бровями над своими очаровательными крупными глазами.
– Секретные сведения?
– озабоченно спросила она.
– Нет. Расслабься, дело не представляет служебной тайны. Просто слухи. Хотя от них может зависеть многое.
Спирин выдержал паузу, собираясь с мыслями, но выражение его было таким, будто он ее гипнотизировал.
– У тебя будет частная встреча, ты подбросишь информацию, которая рано или поздно просочится в прессу. Лаврецкий в любом случае все узнает. Но сейчас, мне нужна его реакция, до того как он что-то предпримет. Одним словом, ты зондируешь почву, от этого будет зависеть и тактика власти в отношении его.
– Почему именно я?
– тихо спросила Рита.
Спирин пристально смотрел на нее.