Маска Зеркал
Шрифт:
По мановению руки Леато девушка, стоявшая в тени Донайи, нерешительно шагнула вперед. Она была одета, как и ее мать, в одежду, более взрослую и сдержанную, чем полагается для ее возраста. Из-за этого и своей робости Рената приняла ее за служанку Донайи.
Однако сходство с Леато было невозможно не заметить. Или с Летилией, по крайней мере, чертами лица. При всем своем искусстве Летилия не могла заставить эту трепетную улыбку и неуклюжий реверанс выглядеть искренне. "Альта Рената. Надеюсь, Надежра не покажется вам слишком странной".
"Не столько странно, сколько… не так, как описывала мама". Она произнесла свой ответ с заговорщицким видом,
Смех Джуны был поразительным, как взмах крыльев у зяблика. Леато присоединился к ней, и даже губы Донайи изогнулись в неохотной улыбке. "Да, я думаю, что большая часть ее слов прозвучала ужасно", — сказала Джуна. К удивлению Ренаты, она оттолкнула Леато с дороги, чтобы взять Ренату за руку. "Почему бы нам не закончить Ротонду вместе, и ты расскажешь нам, что все это уже безнадежно вышло из моды?"
Она наклонила голову для дополнительного шепота, когда они начали прогуливаться. "И, может быть, вы расскажете мне, о чем вы говорили с мастером Варго".
Значит, он был хорошо известен, даже в благородных кругах. Я не единственная, кто использует привлекательность хорошего пошива. "Он объяснял мне традиции надежранских масок. Потом мы поняли, что ему принадлежит дом, который я снимаю, и он купил мне маску в качестве приветственного подарка".
"Да, тебе понадобится маска, если ты захочешь сделать что-нибудь интересное, пока будешь здесь. Мама не разрешает мне носить их вне праздников". Джуна вздохнула, скорее покорно, чем бунтарски, и взяла в руки портьеру, напоминающую ту, что носила Рената. Атлас зимне-зеленого цвета был расшит штопаными серебряными рыбками, и его тонкое плетение скользило в ее пальцах. Вздохнув, она аккуратно сложила его и положила обратно на выставочный стол. "Зачем ты приехала в Надежру?"
Конечно, Донайя ничего не сказала дочери о том, что Рената надеется на примирение. Донайя была достаточно близко, чтобы подслушать; стоит ли ей настаивать на этом? Нет, если Леато раздражает ее своим приближением ко мне, я получу больше выгоды, сыграв на ее стороне.
К тому же, если половина смысла приезда в Глорию заключалась в том, чтобы быть замеченной, то другая половина — в том, чтобы завязать связи с людьми за пределами Дома Трементис. "Я, конечно, надеялась увидеть город. Не только места, но и людей. Матушка утверждала, что в свое время знала всех, но я понятия не имею, какие имена можно приписать к тем или иным лицам".
Может быть, Джуна и была скрытной, но она оказалась кладезем полезных сплетен, сориентировав Ренату в таких деталях, которые Рената никогда не смогла бы узнать сама. Донайя отступила назад, то ли удовлетворенная тем, что Рената не пытается склонить дочь на свою сторону, то ли понимая, что ее присутствие вызывает подозрения. Леато шел рядом, засунув руки в карманы, изображая снисходительного старшего брата.
Только когда Джуна указала на старшего сына Эрета Меттора Индестора, Леато вмешался. Он взял из рук Джуны изящную скульптуру из дутого голубого стекла и поставил ее обратно на стол. "Ей не нужно знать Меззана Индестора, и тебе тоже не следует его знать. Не после того, что он сделал с этим актером".
"Актером?" сказала Рената, повернувшись так, чтобы изучать человека, о котором идет речь, не бросаясь в глаза. "Поделись".
Меззан Индестор выглядел на несколько лет старше Леато, у него были соломенно-русые волосы и иссиня-синий плащ, неброско расшитый пятиконечными звездами. Это была эмблема Синкерата,
Леато оглянулся на Донайю — теперь она была занята разглядыванием стеклянной посуды, — затем на Джуну. Рената наклонила голову, позволив свисающему локону коснуться ее обнаженного плеча, и Леато сдался. "Несколько недель назад в театре Агнаше состоялась театральная премьера — с одобрения Ее Элегантности и все такое". Он кивнул в сторону стальноволосой женщины и ее круга поклонников. Джуна назвала ее Эра Состира Новрус, обладательница места Аргентет в Синкерате, курирующая культурные вопросы города. Помимо прочего, это означало, что она руководит управлением, выдающим лицензии на театральные представления, и теперь, когда Леато уловил эту связь, Рената заметила, как Меззан Индестор уставился на пожилую женщину с кислым лицом, словно его насильно накормили недозрелой сливой.
Леато продолжал. "Видимо, она хотела поддеть Эрета Индестора, потому что в шоу не было тонких насмешек. Там был целый монолог о том, что Керулет поощряет прививки в Вигиле. Услышав это, Меззан выскочил на сцену и вызвал ведущего актера на дуэль".
Рената сказала: "Возможно, я неправильно понимаю надэжранский этикет и законы, но мне казалось, что гражданским простолюдинам не разрешается носить мечи".
"Вы не ослышались", — мрачно сказал Леато. "У актера был сценический меч, но он не знал, как им пользоваться".
"Бедный человек", — прошептала Джуна. "Он…"
Леато покачал головой. "Даже лекарств и исцеляющего нумината оказалось недостаточно. Он жив, но говорят, что его лицо испорчено".
Подойдя ближе к брату и поставив его между собой и Меззаном Индестором, Джуна сказала: "Кто-то должен что-то сделать".
"Кто? Что? Отец Меззана управляет Вигилом и выдает хартии всем наемным компаниям и частным охранникам в Надежре. Ты думаешь, Эрет Индестор позволит чему-то тронуть его сына?"
"Леато, хватит, — резко оборвала его Донайя. "Ты создашь у Альта Ренаты впечатление, что единственный закон, который здесь правит, — это власть".
Если бы не многолетняя практика принуждения к улыбкам таких людей, как Эра Трементис, гнев Ренаты мог бы привести к тому, что она совсем потеряла характер. Власть была единственным законом в Надежре, и Трементис слишком хорошо это знала, чтобы притворяться иначе. Единственным спасением было то, что все трое явно были едины в ненависти к Меззану — ведь это означало, что Рен не нужно было произносить слова одобрения, чтобы продолжать заискивать перед ними.
"Как ужасно", — пробормотала она, пытаясь изобразить незаинтересованное осуждение человека, не знакомого с происходящим. "А театральный спектакль еще идет? Я не прочь сходить на него".
"К сожалению, нет", — сказал Леато. "Они не смогли найти другого актера, готового взять эту роль, поэтому спонсоры сняли спектакль, чтобы сохранить лицо".
"Мы говорим о "Воре со старого острова"? Ужасная постановка. Меззан оказал Надежре услугу, добившись ее закрытия. Не понимаю, о чем думала Ее Элегантность, одобряя его".
Говорившая женщина очень напомнила Ренате Летилию. Не внешностью — волосы у нее были бледно-золотистые, а не медово-каштановые, лицо с резкими чертами в сердцевидной оправе — но в ней чувствовалось то же безжалостное господство в обществе, всегда готовое учуять запах конкурента.