Маска Зеркал
Шрифт:
Мало ли кто мог оказаться в лабиринте в этот час. Она могла бы поблагодарить за снятие проклятия, помолиться о помощи и уйти, пока улицы не заполнились.
Двенадцать форри. По одному для каждого из богов узора, божеств, которые помогали детям Ажераиса в первые дни существования врасценского народа. В положении Рен это была просто огромная сумма денег, и она все еще не была уверена, что решится на это. В ее обычном кошельке было достаточно децир и сантир, чтобы использовать их в качестве подношения. Но, учитывая глубину неприятностей, в которые она ввязалась, грабить
Туман заслонил вход в лабиринт, когда она вышла на площадь. Однако вихрь возмущения свидетельствовал о том, что впереди кто-то есть, и Рен свернула в сторону, зависнув на краю соседнего здания, ожидая, что этот человек первым пройдет через ворота.
Вместо этого они остановились. Это была женщина. Светлее, чем большинство врасценцев; в сущности, она была похожа на лиганти. В руках у нее был мешок, и, развязывая его, она оглядывалась по сторонам, чтобы убедиться, что за ней не наблюдают. Рен поборола желание отступить в тень, зная, что движение может выдать ее; вместо этого она доверилась туману, который скрывал ее.
Женщина достала что-то из мешка и бросила в ворота лабиринта, после чего повернулась и убежала.
Рен шагнула вперед, от страха у нее запершило в горле. То, что бросила женщина, даже в тусклом свете Кориллиса переливалось зеленым, синим и фиолетовым, не двигаясь на месте.
Это было тело птицы-мечтателя.
Изнутри лабиринта донесся крик. Рен замерла, разрываясь на части, отчаянно пытаясь утащить оскверненный труп, пока его никто не увидел. Но было уже слишком поздно для этого, да и, пожалуй, для многого другого.
Она побежала. Молясь, чтобы кричавший не увидел ее лица, ведь на Арензу Ленскую и так свалилось немало бед. Она бежала по узким улочкам Семи Узлов, благословляя тонкие подошвы своих дешевых врасценских башмаков: в них было больно ходить, но они не шумели.
Впереди в тумане мелькнул вихрь — да, это был человек, двигавшийся быстро и бесшумно. Рен следовала за ним, как только могла, мельком заметив красивую голову Лиганти. Лицо женщины… Она уже видела его раньше.
Эта же женщина подавала ей и Леато ядовитое вино в Чартерхаусе в Адскую ночь.
Оказавшись в Вестбридже, женщина замедлила шаг. Из соседней улицы появилась еще одна тень, закутанная в плащ, и женщина направилась к ней. Короткий разговор, слишком приглушенный, чтобы Рен могла его расслышать, после чего они направились в сторону Закатного моста.
Они шли бодро, но уже не держались в тени, не бросали подозрительных взглядов на каждом шагу и приземлении. Прятаться здесь было незачем. Когда они подошли к Закатному мосту, из-за парапета навстречу им вырвалась третья тень. И эту тень Рен узнала сразу.
Меззан Индестор.
Она подошла к речным ступенькам, благословляя тот нелепый час, когда внизу не ждали шкиперы. Это позволило ей подкрасться достаточно близко, чтобы подслушать и не быть услышанной.
"Кто-нибудь из вас был замечен? За вами следили?" спросил Меззан.
"В такой час? Комары все в своих гнездах". Это была женщина, и Рен прикусила язык. Она уже слышала этот голос раньше, из другого укрытия —
"Значит, все готово?" повторил Меззан. Пауза — Рен догадалась, что женщина кивнула, — и тогда он спросил: "А что с нуминатой?"
На этот раз ответил мужчина. "Да, Алтан. Они все на месте".
Нумината. Рен вспомнила этот голос и это лицо с вечеринки по случаю помолвки Меззана: Бреккон Индестрис, писец Дома Симендис, женатый на Индесторе.
"Тогда возвращайся и скажи моему отцу, что мы готовы. Я позабочусь об Андуске".
Его сапоги заскрежетали по земле, но шагов не было слышно — он остановился. Женщина спросила: "Алтан, разумно ли это? Кто скажет, что они не обратятся против тебя?"
Наглый смех Меззана заставил Рен оскалить зубы. "Эта глупая сука ест с моей руки. Она не будет сомневаться ни в чем, что я ей скажу. А я позабочусь о том, чтобы убраться с Нижнего берега до того, как что-нибудь начнется".
Снова шаги, и на этот раз они не прекращались. Рен взглянула на речную лестницу и увидел, что Меззан направляется к Семи Узлам. Рука затеребила край плаща. Когда-то она очень хорошо умела метать ножи.
Но это было пять лет назад, и она не практиковалась. Даже если бы ей удалось попасть в цель… убийство наследника дома Индестор не улучшило бы ситуацию. Оскверняющий Лабиринт труп Подвижника Снов может вызвать бунт.
Судя по всему, именно этого и добивался Меззан.
Она не знала, почему. Но в данный момент это было неважно. Как только она услышала шаги двух других, она поднялась на уровень улицы и направилась к своему дому.
Если она собиралась остановить это, ей понадобится помощь.
20
Маска Хаоса
Горизонт Плаза, Вестбридж: Киприлун 34
С Горизонт Плазы доносились неистовые крики на врасценском и лиганти, толпа, словно волны, билась о линии соколов, не дававших никому перейти на Закатный мост.
"Все хуже и хуже", — пробормотал Грей, обращаясь к Раньери, так тихо, что остальные члены его команды не могли услышать.
Толпа собиралась с самого рассвета, ее возмущение подогревали горлопаны, напоминавшие о всех несправедливостях, о которых писали газеты "Стаднем Андуске". Слух разнесся по Семи Узлам, как искра по высохшей золе: в поздние земные часы на решетку Лабиринта был брошен мертвый Видящий Снов, из тела которого вытекла кровь. Дворян Лиганти часто обвиняли в том, что они едят на своих пирах сновидцев, но осквернять лабиринт трупами самих себя заставляло кровь Грея так горячо, что ему захотелось сорвать с себя булавку с гексаграммой и самому возглавить атаку на ступени Хартии. Если бы я думал, что это принесет хоть какую-то пользу…