Маска Зорро

Латышева Рамина

– Может, в обморок упадешь?

– По-моему, и это не подействует. Он подождет, когда я очнусь, и для бодрости устроит сразу две контрольных.

– Тогда давай тянуть время. Он ведь тоже устал.

– Ой, не могу, как мне страшно, – всхлипнула Кери. – Я даже не думала, что он может быть таким строгим. У него голос сейчас такой же холодный, как тогда, после нашей вылазки на разве…

– Да тише ты!

– Ой… – прикусила язык фрейлина. – Видишь, до какого состояния он меня довел?!

– А, может, мы сейчас зайдем, и ты сделаешь вид, что подвернула ногу на пороге?

–

Не знаю… А вдруг неубедительно получится и он поймет, что мы его обманули?! – Кери заломила руки. – Я так боюсь его рассердить. Может, лучше ты сделаешь вид, что споткнулась?

– Тебя он быстрее простит, чем меня.

– Нет, я боюсь его обманывать.

Если бы Изабелла сама не пребывала в таком же паническом состоянии, она бы непременно воспользовалась моментом и указала Керолайн на то, что теперь и последняя знала, каково это было – постоянно бояться рассердить или сделать неправильный шаг в присутствии своего покровителя. Однако это замечание еще больше усугубило бы ситуацию, поэтому она вынуждена была оставить свое сравнение до лучших времен.

– Время вышло! – донесся из открытой двери голос Рикардо.

– Ой, мамочки, – сжалась фрейлина. – Я боюсь. Что же делать?

– Хоть бы Зорро пришел быстрее. Может, он отвлек бы Рика… – прошептала Изабелла и вдруг с округлившимися глазами услышала глухой механический гул.

Девушки одновременно развернули головы в сторону двери и увидели на фоне красного от заходящего солнца неба высокий темный силуэт.

– Пришел… – беззвучно произнесла Изабелла.

– Ты откуда знала? – шепотом спросила Кери.

– Ничего я не знала.

– Добрый вечер, – спустился по лестнице Зорро, на ходу снимая шляпу.

– Здравствуйте, – пролепетала Изабелла.

– Все в порядке? – невозмутимо поинтересовался молодой человек, словно вид двух трясущихся и вжавшихся в стену его дома представительниц британского двора был буднично-привычным.

– Там Рикардо, – ткнула дрожащим пальчиком Кери в сторону зала, – нам испанский преподает.

– Судя по всему, у него действенные методы.

– Он нам экзамен устроил, – прошептала Изабелла, с мольбой воззрившись на хозяина дома.

– Сделайте что-нибудь, – жалобно пискнула фрейлина.

Зорро внимательно посмотрел на две пары глаз, направленных на него в последней надежде, и расстегнул чудовищно дорогую пряжку плаща.

– Рикардо, подготовь чистые листы, – произнес он поверх двух прижавшихся друг к другу аккуратных головок. – Я тебе помогу.

– Отлично! – донесся в ответ бодрый голос Линареса. – Ты очень вовремя!

Молодой человек с присущим ему одному тончайшим аристократическим наклоном головы прошел мимо остолбеневшей скульптурной группы и скрылся в дверях большого зала.

– Конец… – подвела итог Изабелла.

Девушки ошеломленно посмотрели ему в след, затем друг на друга. Путь к отступлению был отрезан бесповоротно.

– Идем, – Керолайн мужественно взяла онемевшую подругу за руку и направилась в сторону страшного дверного проема.

Судя по оживленным голосам, которые доносились до девушек сквозь туман отчаяния и безысходности, Зорро и Рикардо нашли,

о чем поговорить, поэтому подруги не удивились, когда, войдя в помещение, увидели в руках у молодых людей сразу по несколько книг – их учителя готовили им нешуточное испытание.

У Изабеллы подкосились ноги, потому что она уже поняла, что ее новый экзаменатор будет в разы страшнее прежнего.

И в подтверждение своих мыслей она услышала голос Рикардо, объявляющий, что девушкам было бы несправедливо давать одинаковые задания, потому что уровень знаний Изабеллы по объективным причинам выше, чем у Керолайн. В связи с этим, а также для полной ликвидации любого поползновения в сторону подсказки, у каждой ученицы будет свой педагог.

Девушек, успевших сесть практически на колени друг к другу, тут же рассадили по разным углам комнаты, снабдив всеми необходимыми предметами для контрольной – фрейлина осталась за привычным овальным столом, Изабеллу же переместили к небольшому письменному трюмо.

Подруги остекленевшим взглядом наблюдали за последними приготовлениями молодых людей, что-то оживленно показывающих друг другу в книгах, и периодически затравленно смотрели в сторону спасительной двери. Керолайн сидела совершенно пунцовая, Изабелла же, напротив, умудрилась побледнеть до смерти даже сквозь свою от природы смуглую и уже успевшую загореть кожу.

Наконец, их мучители обо всем договорились и, вооружившись стопкой книг, подсели к своим испытуемым.

Экзамен должен был пройти в три этапа. Первый – письменный перевод с французского на испанский десяти-пятнадцати предложений, отражающих все выученные сегодня правила. Второй – прочтение и пересказ текста на испанском с ответами на сопутствующие вопросы. И третий – свободное общение на тему, выбранную экзаменатором.

Изабелла сидела ни жива, ни мертва. У нее не было шанса не то, что ошибиться, но даже ошибочно подумать. С такой страшной контрольной работой она еще никогда не сталкивалась. И если бы дело было только в этом противном предэкзаменационном мандраже, тысячелетиями изматывающего всех учеников всех времен и народов… Но тот, кто сидел рядом с ней и собирался проверять ее знания, внушал ей несравненно больше трепета, чем какая бы то ни была проверка.

Изабелла забыла обо всем – о письме из Англии, о собственном ответе Георгу III, о своей новой жизни, и даже о том, как умудрилась сегодня утром ляпнуть Керолайн такую дикую фразу, причем в полный голос и, как следствие, во всеуслышание чуткого и любящего брата.

Все, что она видела и слышала и чем жила в данную минуту, были взгляд и речь молодого человека.

Ориентируясь на записи пройденного материала, которые Рикардо накидал на скорую руку, Зорро предложил своей подопечной десять обычных фраз и еще пять усложненных, сочетающих в себе сразу несколько правил. Девушка за эти несколько минут практически вросла в свой лист бумаги, боясь даже вздохнуть, чтобы ненароком не пропустить ни единого звука из губ своего учителя. При этом в моменты, когда он замолкал, можно было услышать не только звук пересыпания волос по плечам Изабеллы, но и ожесточенный скрежет пера Керолайн на другом конце зала.