Маска Зорро
Шрифт:
Изабелла даже не поняла, как закончилась первая часть ее экзамена. Едва она успела поставить последнюю точку, как Зорро изъял у нее бумагу и положил перед ней раскрытую книгу. По всей видимости, проверка письменного задания планировалась в конце.
Текст был жутко сложным для восприятия, потому что незнакомым было практически каждое второе слово. Если говорить обобщенно, предложенная страница содержала краткое описание социально-экономического устройства Японии в 1338-1563 годах. Этот период истории страны назывался Муромати и характеризовался качественным изменением
Вобщем, Зорро выбрал именно ту часть земного шара и такой период времени, который Изабелла ни при каких обстоятельствах не могла затронуть в своем курсе изучении истории и, следовательно, не могла прибегнуть к услугам своих знаний и памяти.
Молодой человек дал ей прочитать отрывок текста лишь раз и тут же потребовал его пересказать. Бледнея и запинаясь, Изабелла судорожно начала заменять простыми синонимами все незнакомые ей слова, о смысле которых во время прочтения она догадывалась лишь интуитивно. Ее педагоги хорошо натаскали ее на запоминание текстов, поэтому для нее не составило труда следовать четкому плану изложения в своей голове, но эти незнакомые сложные слова… Она вертелась, как уж на сковородке, пытаясь обойтись имеющимся в ее распоряжении словарным запасом, и пару раз ей пришлось городить целое сочинение, чтобы объяснить такие выражения, как тягловая сила животных и процветание ростовщичества.
Она потратила на это столько сил и времени, что Зорро, похоже, сжалился над ней и не стал задавать никаких вопросов. Хотя, с другой стороны, она так подробно обмусолила весь текст, пытаясь пересказать его слово в слово, что вопросов по нему уже, скорее всего, не должно было остаться.
Что касается третьей части – молодой человек, напротив, взял до боли известную ей тему политического устройства Британии в позапрошлом веке, чтобы дать ей возможность свободно вести диалог.
В целом, экзамен продлился едва ли больше получаса, но девушки свалились на диван равномерно позеленевшие и совершенно измотанные.
– У тебя о чем был текст? – едва ворочая языком, прошептала Керолайн, пока молодые люди быстро просматривали их письменные работы.
– Про период Муромати в Японии, – выдавила Изабелла. – А у тебя?
Фрейлина замялась:
– Ну, он был не очень интересный.
– Так о чем?
– М-м-м… об овечках…
– Что?!
– Ну, там была сказка про овечек. Рассказать?
Изабелла в бессилии откинула голову на спинку дивана.
– Не надо…
– Вообще-то там смешной конец был, – попыталась поддержать разговор Керолайн.
– Я верю…
Девушки замолчали и одновременно перевели взгляд на письменный стол, где сдавала свой экзамен Изабелла, а сейчас расположились молодые люди, проверяя их работы.
– Может, успеем убежать, пока они заняты? – страдальческим голосом предложила фрейлина.
Изабелла промычала в ответ что-то неопределенное и уже собиралась перевернуться на другой бок, как со стороны трюмо послышался шум и молодые люди направились в их сторону.
Девушки подскочили, как ужаленные, и сели так
Рикардо с гробовым лицом приблизился к столу и со вздохом сел в кресло напротив посиневших от ужаса учениц. Зорро собрал все книги и вышел из комнаты в сторону библиотеки. Гнетущая тишина повисла над главным залом.
Изабелла застывшим взором проводила спину молодого человека и почувствовала, как сердце резко оборвалось куда-то вниз.
– Ну, что я могу сказать, – откашлявшись, начал Рикардо. – Конечно, надо брать в расчет, что самостоятельных занятий у Вас было не так много, а с преподавателем – всего один раз… И экзамен был очень сложный, и день был длинный и насыщенный. Темы, надо отметить, тоже подобрались специфические, и тексты были большие…
Изабелла никогда еще так сильно не жаждала провалиться сквозь землю. Она уже почти перестала слышать размеренный голос брата, перечисляющего все возможные оправдания их результатам, когда в зал вернулся Зорро.
– Вобщем, поскольку у нас близится время ужина… – вздохнул Рикардо.
– Я не буду есть… – простонала Изабелла.
– Почему? – приблизился к ней Зорро.
Изабелла подняла на него затравленный взгляд, полный стыда и угрызений совести, как вдруг, не веря свои глазам, увидела на его лице открытую улыбку. Он поднес ее заледеневшую руку к своим губам и негромко произнес:
– Моя умница.
У Изабеллы все поплыло перед глазами. В ушах мелко застучал сорвавшийся пульс, дыхание перехватило и куда-то исчезло, а в груди, до этого совершенно опустошенной, сейчас вдруг что-то неистово затрепетало.
И хотя за секунду до его фразы комната огласилась исполненным счастья визгом подруги, которой, по все видимости, Рикардо показал листок с высшей оценкой, Изабелла не только смогла услышать его слова, но и впитать их кончиками онемевших пальцев, которые он согрел своим дыханием…
Ужин прошел на ура. Керолайн безмерно оживилась после своей оценки и тут же стремглав умчалась на кухню. От усталости и переживаний, растворившихся в восхищенном взгляде Линареса, а также помыслов о страшном возмездии за столь долгое и мучительное объявление результатов, не осталось и следа. Фрейлина металась из угла в угол, сооружая все новые блюда, и Изабелла, всегда безошибочно ловившая ритм подруги, сейчас едва успевала подавать ей требуемые предметы и ингредиенты. Хотя ее замедленным движениям была и другая причина – она все еще слышала в своей голове его слова и видела его улыбку…
Трапеза получилась поистине праздничной, под стать завершению знаменательного дня, и продлилась около часа. Линарес не отходил от своей «самой талантливой в мире ученицы» ни на шаг и даже после ужина не расстался с ней, вызвавшись сопровождать на кухню.
Изабелла дождалась, пока Рикардо переступит порог с последней партией тарелок, и негромко произнесла:
– Я написала письмо.
Бокал вина на миг задержался в воздухе и затем твердо опустился на стол.
– В таком случае, через полчаса выезжаем.