Маскарад (Плоский мир)

Пратчетт Терри

–  И правда. - С голоса матушки, как масло с блина, так и капала хитрость. - Мы ведь теперь можем купить восьмую ложу.

–  Не получится, - быстро откликнулась нянюшка. - Билеты в нее не продают. Боятся.

Мимо них вниз по ступенькам торопливо сбегали работники Оперы, поправляя рукава и обильно потея. Судя по всему, встречали кого-то очень важного.

–  Почему? - не поняла матушка. - У них вон люди мрут как мухи, а опера должна продолжаться. Следовательно, кто-то здесь продаст собственную бабушку, если ему хорошо заплатят.

–  Ну, или

это будет стоить бешеных денег.

Посмотрев на победоносно воздетый нос матушки, нянюшка Ягг громко застонала.

–  О, Эсме! Я ведь собиралась отложить эти деньги на старость! - На мгновение она задумалась. - Даже и так, все равно не получится. Ты взгляни на нас с тобой со стороны, разве мы похожи на людей, покупающих билеты в ложи?..

Из кареты выбрался Энрико Базилика.

–  А кто сказал, что билеты будем покупать мы? - усмехнулась матушка.

–  О, Эсме!

Звонок на входной двери магазина зазвонил так тоненько, как будто стыдился издавать что-то столь вульгарное, как звон. Скорее он предпочел бы вежливое покашливание.

Это был самый престижный магазин одежды во всем Анк-Морпорке. Полное отсутствие чего бы то ни было столь вульгарного, как товар, - самая верная примета престижного магазина. Редко, но с замыслом разбросанные кусочки дорогого материала лишь намекали на имеющиеся возможности.

Магазин был не из тех, в которых что-то покупают. Это был салон, где можно выпить чашечку кофе и поболтать. Не исключено, правда, что в результате немых переговоров четыре - пять ярдов тонкого и крайне дорогого материала все-таки сменят своего хозяина, но даже в этом случае не будет иметь места ничего такого грубого, как продажа, ни-ни.

–  Эй, к вам покупатели пожаловали! - завопила нянюшка.

Из-за занавески показалась некая дама и внимательно обозрела посетительниц - вполне возможно, сделала она это посредством носа.

–  Вы, наверное, ошиблись дверью, - произнесла она.

Мадам Зарински с детства приучали вежливо обращаться со слугами и торговцами, даже такими потрепанными, как эти две старые вороны.

–  Моя подруга хочет купить платье, - ответила одна из ворон, та, что попотрепанней. - Благородное, со шлейфом и искусственной задницей.

–  Черного цвета, - уточнила худенькая.

–  И со всеми причиндалами, - продолжала потрепанная. - Сумочку на цепочке, пару очков на палочке и всяко разно.

–  Боюсь, это будет стоить чуточку больше, чем вы планируете потратить, - улыбнулась мадам Зарински.

–  И сколько эта чуточка? - спросила потрепанная.

–  Видите ли, это магазин одежды для избранных.

–  Поэтому мы сюда и пришли. Нам не нужны дешевые тряпки. Меня зовут нянюшка Ягг, а рядом со мной... госпожа Эсмеральда Ветровоск.

Мадам Зарински смерила госпожу Эсмеральду инквизиторским взглядом. Нельзя отрицать, эта женщина и в самом деле держалась с определенным достоинством. А смотрела прям как герцогиня.

–  Из Ланкра, - уточнила нянюшка Ягг. - Если бы она захотела, то имела бы свою консерваторию, но она не хочет.

–

 Э-э...
– Мадам Зарински решила, что до выяснения дальнейших обстоятельств лучше подыграть подозрительным клиентам. - Какой стиль вы предпочитаете, госпожа?

–  Что-нибудь благородное, - тут же откликнулась нянюшка Ягг.

–  А не могли бы вы определить чуточку поточнее?..

–  А не покажете ли вы, что у вас есть? - предложила госпожа Эсмеральда, усаживаясь в одно из кресел. - Платье нужно для Оперы.

–  О, вы покровительствуете опере?

–  Госпожа Эсмеральда покровительствует всему, - решительно заявила нянюшка Ягг.

Мадам Зарински держалась так, как держатся люди ее класса и воспитания. Ей с детства внушили определенный взгляд на мир. Когда мир не согласовывался с ее представлениями, она немного сопротивлялась, но потом, подобно гироскопу, в конце концов восстанавливала равновесие и продолжала вращаться так, будто ничего не произошло. Если бы цивилизации пришел конец и людям ничего больше не осталось, кроме как питаться тараканами, мадам Зарински по-прежнему пользовалась бы салфеткой и смотрела свысока на тех, кто ел тараканов с ножа.

–  Я, э-э, продемонстрирую вам несколько образцов, - произнесла она наконец. - Прошу прощения, я удалюсь на одну минутку.

Мигом исчезнув в лабиринте мастерских (там позолоты было куда меньше, чем в салоне), она прислонилась к стене и призвала главных портних.

–  Милдред, к нам пришли две очень странные...

Она замолчала на середине фразы. Странные клиентки последовали за ней! И теперь они спокойно прогуливались по проходу между столами портних. Кивали работницам, рассматривали платья на манекенах.

Мадам Зарински быстро взяла себя в руки.

–  О, прошу вас, тут не...

–  Сколько стоит вот это? - палец госпожи Эсмеральды ткнулся в творение, предназначенное для вдовствующей герцогини Щеботанской.

–  Боюсь, данное платье не продается...

–  А сколько оно стоило бы, если бы продавалось?

–  Триста долларов.

–  А смотрится на все пятьсот, - заметила госпожа Эсмеральда.

–  В самом деле? - замигала нянюшка Ягг. - О, а ведь и правда, а?

Платье было черным. По крайней мере, теоретически. Скажем так, его можно было сравнить с крылом скворца. Платье сшили из черного шелка и украсили янтарным бисером и блестками. Это был черный цвет, который надевают по праздникам.

–  На вид примерно моего размера. Мы берем его, Гита, расплатись.

Гироскоп мадам Зарински стремительно изменил направление вращения.

–  Берете? Прямо сейчас? За пятьсот долларов? И вы платите? Платите сейчас? Наличными?

–  Гита, реши вопрос.

–  О... Да!

Застенчиво отвернувшись, нянюшка Ягг задрала юбку. Последовала серия шорохов и резиновых "чпоков", после чего нянюшка снова повернулась, держа в руке мятый мешок.

Отсчитав пятьдесят теплых десятидолларовых банкнот, она положила их в приветственно раскрытую ладонь мадам Зарински.