Маски сбежавшей невесты
Шрифт:
«Беги, спасайся, прячься! — шептало внутреннее чутье голосом мамы. — пасность, опасность, опасность!»
Но вместо того, чтобы послушаться, я шагнула вперед.
— Для меня это честь, милорд.
Потому что за спиной была Лорри — моя леди-детектив Лорри, честная, упрямая, напористая и совершенно не чувствовавшая исходившей от лорда Голдена скрытой угрозы. И я знала, что у меня есть лишь мгновение, прежде чем она сделает шаг к герцогу, раскрывая, кто из нас настоящая графиня Хенсли. И тогда императорский советник уведет ее в бальный зал, и только боги знают, ограничатся ли его притязания
Последнее, что я хотела — чтобы Лорри пострадала по моей вине. И если ошибка герцога поможет защитить графиню от опасности и последствий собственной глупости и бездумной отваги — значит, я все же не зря надела маску Розы. Не зря стала точной копией фрейлины.
Черные пальцы сомкнулись стальным капканом.
Бросив на Лорри предупреждающий взгляд — «нет, нет, только не вздумай вмешиваться» — я позволила герцогу взять меня под руку и увести в Золотой зал. Юная графиня спорить не стала — присев перед лордом Голденом в реверансе, бесстрашно взглянула в глаза Тьме, прощебетала что-то нейтрально-вежливое и заторопилась прочь. Хотелось надеяться, что в свои покои.
Вальс уже начался. В центре зала под нежное пение струнных кружились пары. Посла и Белой Розы видно не было, зато за время нашего отсутствия появилась Императрица, тогда как ее супруг покинул званый прием.
Без тени сомнения лорд Голден повел меня вперед, и танцующие пары, чуть изменив рисунок движений, почтительно расступились перед сиятельным герцогом в сотканной из самого Мрака маске. Черная рука скользнула по белому шелку — непозволительно низко — притягивая меня к мужскому телу. Колено уперлось между бедер, вынуждая сделать шаг назад, а затем ещё и ещё — и я сама не заметила, как герцог увлек меня в вальс.
Лорд Голден вел уверенно, не оставляя мне ни капли свободы, ни единого права на ошибку. Я чувствовала себя марионеткой, послушной чужим рукам — наклон, круг, поворот. Со стороны мы, верно, выглядели идеальной парой, но изнутри меня сковывал безотчетный ужас. Я была в его полной власти — безвольная, покорная, напуганная почти до безумия.
Ладонь на талии обжигала даже через плотный шелк юбок и черную кожу перчатки — не отстраниться, не вырваться. Я молила всех богов, чтобы этот танец поскорее завершился.
Боги остались глухи. Едва отгремели последние аккорды вальса, музыканты заиграли снова, и лорд Голден повел меня в центр зала.
«Он был огнем, я — текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга», — кажется, Мэрион в своей одержимости герцогом сильно приукрасила действительность, описывая жаркую страсть, которую вызвал у нее будущий супруг. Впрочем, по завистливым взглядам, которые бросали на нас придворные дамы, я понимала, что мало кто в огромном тронном зале разделял мое отношение к герцогу.
Все были очарованы им.
Улучив момент, я украдкой взглянула на лорда Голдена. Статный, величественный, властный. Ни на кого не было направлено столько внимания. Да, никто не ожидал появления доверенного советника на балу в честь огненной варравийской делегации, но… были и другие
«н опасен. Опасен».
Ладонь в черной перчатке легла на талию и четким, выверенным движением вытолкнула меня из крепких объятий, чтобы закружить и вновь притянуть ближе, продолжая мучительный танец. Сапфирово-синие глаза довольно блеснули в темных прорезях маски.
Я поймала взгляд, устремленный на мое лицо — пронзительный, острый, пробирающий до костей. Герцог будто бы чего-то ждал. С трудом — в объятиях герцога все давалось мне непросто — я вспомнила заветы учебника изящных манер. Кажется, по правилам этот танец требовал светской беседы. Сглотнув тяжелый ком в горле, я неловко пролепетала.
— Такой чудесный бал, не правда ли?
Ложь, ложь от первого до последнего слова.
— тнюдь, — маска напротив снисходительно улыбнулась. — Вы еще не видели по-настоящему чудесных балов, моя леди. Строгий отец слишком долго прятал вас от высшего света, лишая изысканных удовольствий. Но не печальтесь, я лично займусь вашим просвещением. В умелых руках вы мгновенно распуститесь, расцветете и станете самой яркой Розой Дворцового острова.
Слова герцога прозвучали… двусмысленно, невольно заставив задуматься, о каком именно «просвещении» шла речь. В книге по этикету говорилось, что на подобные предложения леди должна была отвечать решительным и твердым отказом, если не хотела лишиться чести и репутации. И лорд — если он, конечно, являлся настоящим джентльменом — должен был устыдиться собственного поведения и никогда больше не поднимать неудобных тем.
Но у меня точно язык прилип к небу.
— Не думаю, что это… будет уместно.
Губы Тьмы тронула легкая усмешка.
— Нетрудно догадаться, о чем вы сейчас думаете, — герцог подался ко мне, будто и правда мог видеть сквозь иллюзию маски. Будто он, как и лорд Хенсли, был мастером над разумом, а сверкающий воздушной магией камень силы — не более чем очередной ложью. — Этикет. Правила. Строгие порядки, которым вас учили неуклонно следовать. Но я знаю, что внутри вас есть эта маленькая дивная искорка, которая жаждет большего, — Тьма соприкоснулась с лепестком озы, и я почувствовала, как горячее дыхание пощекотало ухо. — Свободы.
Нет. Нет.
Окажись в руках герцога настоящая леди Лоррейн Хенсли, манящие обещания и вкрадчивый голос, может, и нашли бы отклик в душе свободолюбивой графини. Но я была другой, совсем другой. И желания у меня были иные.
«Бежать! Бежать скорее!»
Объятия, лишь отдаленно напоминавшие фигуру танца, стали крепче. Медленно, но твердо, герцог притянул к себе мою руку и, не отрывая гипнотизирующего взгляда, коснулся губами запястья.
Я почувствовала укол магии. Дернулась, но попытка вырваться из железной хватки темных пальцев предсказуемо провалилась. Осталось лишь смотреть, едва сдерживая подступающую к горлу тошноту, как расползалась по коже сияющая вязь магической татуировки.