Маски сброшены
Шрифт:
Она ближе прижалась к нему. Его твердая и уверенная рука обвилась вокруг её талии. Она почувствовала его теплое дыхание на своем затылке. Приятное ощущение его близости, ощущение покоя и защищенности охватило все её существо.
"Двадцать лет!
– с горечью подумала она.
– Целая жизнь! Если бы тогда, двадцать лет назад в то утро я не ушла от него, моя жизнь была бы совершенно другой. И не было бы ни князя Ворожеева, ни угрызений совести, ни боли, ни унижений, а двадцать лет рая рядом с ним и нашим сыном".
–
– вздохнула она.
– Мы восполним эту потерю, - заверил её он.
Она пожала плечами и печально вздохнула, как бы выражая свое сомнение.
– Вы сомневаетесь?
– воскликнул он.
– Но почему? Мы любим друг друга. И теперь, когда мы нашли друг друга, когда мы сбросили тяжесть тайны, мы можем быть счастливы. Что вас пугает, Елизавета?
– Есть ещё нечто важное, что касается вас и меня.
– И что же это?
– Нет, я не смогу, - прошептала она, отвечая на собственные мысли.
– Если это касается меня, то вы должны мне сказать!
– Я обязательно вам расскажу, - пообещала она, - но не сейчас.
– Вы правы, - согласился он.
– И хотя меня раздирает любопытство, но, мне кажется, на сегодня достаточно потрясений. Я до сих пор не могу прийти в себя.
– Благодарю вас за понимание, - произнесла она.
– А теперь, я должна идти.
Она мягко высвободилась от его объятий и поднялась с дивана.
– Нет! Нет!
– запротестовал он, удерживая её за руку.
– Вы не можете уйти от меня теперь, когда все так прекрасно складывается. Я вам этого не позволю! Я таким чудом обрел вас не для того, чтобы снова потерять!
– Но я ухожу ненадолго. Мы вновь увидимся завтра.
– Но я не могу избавиться от страха, что вы снова исчезните, как двадцать лет назад.
– Ни за что!
– возразила она.
– Второй раз я не совершу такой ошибки. Я слишком дорого за неё заплатила. Но, поверьте мне, я должна уйти.
– Что ж, ваше желание для меня закон, Елизавета. К тому же у меня есть ваше обещание. Но знайте, я отпускаю вас с огромным сожалением.
– И вы знайте: я покидаю вас с огромным сожалением. Но это необходимо.
Она крепко его обняла. Некоторое время они стояли прижавшись друг другу, словно им предстояла долгая и тяжелая разлука. Затем она мягко отстранилась от него и с оптимизмом произнесла:
– Все должно быть хорошо. Я это чувствую.
– Иначе и быть не может, - с улыбкой сказал он.
– Однако уже довольно поздно. А на улицах небезопасно.
– Но я в карете, и у меня надежный кучер.
– И тем не менее я хотел бы проводить вас. Я должен воочию убедиться, что вы благополучно добрались до дома.
– Мне ничто не угрожает, - заверила она.
– Не так давно вас пытались отравить, - напомнил он.
– Будь по вашему, - согласилась она.
– Я поеду верхом следом за вашей каретой. И как только вы окажетесь в своем
Владимир сделал все в точности, как сказал. Подобно рыцарю, сопровождающему свою даму, он следовал верхом за её каретой до самых ворот её особняка. И едва его дама въехала в пределы своих владений, он развернул коня и поскакал обратно.
Елизавета вошла в свои покои. Она была взволнованна и переполнена эмоциональным восторгом. Ее лицо светилось от счастья, а глаза блестели от благодатных слез. Она преклонила колени перед иконой Божьей Матери. Обратив на икону благодарный взгляд и молитвенно сложив руки, она прошептала:
– Благодарю тебя. Благодарю тебя за то, что я нашла его. Нашла отца моего сына.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Алексис тихо вошел в покои матери. Почувствовав присутствие сына, она поднялась с колен и обратила на него взволнованный взгляд. На её лице ещё остались следы слез, и это немного встревожило Алексиса.
– Мне сказали, что вы только что вернулись, и я решил зайти к вам, объяснил он свое появление.
– Вы ездили к графу Вольшанскому, не так ли?
– Да, к нему.
– Вы чем-то расстроены?
– Нет, - возразила она и в подтверждение своих слов улыбнулась. Милый, я должна с тобой поговорить. Это очень важно!
– Хорошо. Только, может быть, сначала вам лучше снять плащ.
– Да, конечно, - растерянно произнесла она и тут же принялась снимать плащ и шляпку.
Она небрежно положила уличную одежду на кресло. Затем присела на канапе ближе к краю и жестом руки пригласила сына присесть на другой край.
– Присядь, пожалуйста, - прокомментировала она свой жест словами. Разговор будет очень долгим.
Алексис послушно последовал её приглашению и присел на другой край канапе.
– О чем вы хотите со мной поговорить, матушка? Впрочем, я, кажется, догадываюсь. Граф признался вам в любви?
– предположил Алексис.
– Или, ещё значительнее, предложил вам руку и сердце?
– Нет! То есть да!
– сказала она, запутавшись в ответе от его неожиданного вопроса.
– То есть я хочу сказать, что он, действительно, предложил мне руку и сердце, но не об этом я собираюсь с тобой поговорить.
– Вот как!
– Я расскажу тебе одну историю. Эта история случилась со мной и с одним человеком. Но к тебе она тоже имеет отношение. Я никогда никому об этом не рассказывала. Я не могла об этом рассказывать. И ты поймешь: почему. Ты поймешь, почему я на протяжении двадцати лет я хранила тайну и почему только сейчас я решилась её открыть.
– Я слушаю вас, матушка.
Алексис придвинулся поближе к ней. Она взяла его руку и сжала её в своих ладонях.
– То, что я тебе расскажу, заставит тебя по-другому взглянуть на свою жизнь и на меня. Возможно, ты отдалишься от меня, разочаруешься во мне и перестанешь мне доверять.