Маски сброшены
Шрифт:
Эта обеденная деревенская трапеза получилась именно такой, какой обещала быть и какой представлялась в воображении каждого из её участников: теплой, уютной и простой. Каждый внес в неё частицу своей души, а получил понимание и счастье. Она положила начало добрым, дружественным отношениям этой начинающейся зарождаться семьи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В маленькой церквушке, расположенной в нескольких верстах от имения графа Вольшанского происходил священный обряд венчания Елизаветы и Владимира. Обряд был тайным и скромным: без единого намека на роскошь. Его вполне можно было назвать мрачным, если бы не светящиеся счастьем
Церемония подходила к завершению. Елизавета и Владимир повернулись лицом друг к другу, чтобы надеть друг другу кольца. Взгляд Елизаветы случайно упал на Алексиса. Ее лицо расцвело в радостной улыбке при виде сына. От волнения и неожиданности её рука вздрогнула в руке жениха, когда он надевал кольцо.
– Что с вами, любовь моя?
– вполголоса спросил он.
– Он здесь. Он пришел.
Владимир посмотрел туда, куда был направлен её взгляд, и увидел Алексиса. Алексис приветственно улыбнулся ему. Владимир ответил ему такой же улыбкой.
– Я в этом не сомневался!
– сказал он Елизавете.
– Он не мог омрачить такой день своим отсутствием.
Наконец, церемония была окончена.
Алексис подошел к родителям.
– Как я рада тебя видеть!
– сказала ему Елизавета, крепко обнимая его.
– Мы оба рады!
– поправил Владимир.
– Я уже боялась, что ты не придешь, - призналась Елизавета.
– Как я мог не прийти!
– возмутился Алексис.
– Правда, я немного опоздал к началу, зато не пропустил самое главное. Я бы мог объяснить причину моего опоздания, но, мне кажется, момент для этого не подходящий, да и место тоже. Надеюсь, вы не в обиде на меня?
– Не в обиде!
– в один голос произнесли Елизавета и Владимир.
– В любом случае, приношу свои извинения!
– сказал Алексис.
– От всей души рад за вас! Преодолев все трудности, вы наконец-то обрели друг друга. Вы заслуживаете счастья!
Алексис пожал руку Владимиру и тихо произнес:
– Берегите ее! Сделайте её счастливой! Она этого заслуживает.
– Обещаю!
Елизавета оперлась на твердую и уверенную руку своего супруга, и они вышли из церкви, возглавляя небольшую процессию. Немногочисленные присутствующие принялись одаривать их поздравлениями и выражать свое восхищение. Узоров подкрепил свои поздравления несколькими дружескими напутствиями, а Корнаев - вопросами по долгу службы и предостережениями. Он отвел Елизавету от основной группы и серьезным тоном, который никак не соответствовал её счастливому настроению, произнес:
– Сударыня, извините, что в такой день досаждаю вам вопросами. Но как ваш адвокат, защищающий ваши интересы, я должен находиться в курсе ваших намерений.
– Намерений относительно чего?
– Как долго вы собираетесь сохранять в тайне ваше повторное замужество?
– Сейчас я не могу ответить на ваш вопрос, господин Корнаев. Предоставлю решать это своему супругу.
– Однако я не советовал бы вам торопиться с оглашением вашего брака, сказал Корнаев.
– Вы должны понимать... Женщина, сочетающаяся
– Я это понимаю, - вздохнула Елизавета.
– Но что поделать!
– Вы решительная!
– с восхищением сказал Корнаев.
– В данной ситуации меня более беспокоят неприятности с законом, нежели сплетни.
– Меня, признаться, тоже. Я весьма опасаюсь, как бы ваш новый брак не был признан недействительным. И хотя видимых оснований к этому нет, разве что - короткий срок... Однако помимо этого...
Корнаев в нерешительности остановился. Подобная его манера была довольно хорошо знакома Елизавета, и означала она, что ему необходимо поговорить о некой личной и деликатной проблеме, что для него весьма неудобно.
– Говорите же, господин Корнаев!
– подбодрила его Елизавета.
– Ни о чем не беспокойтесь.
– Это касается вашего сына.
– Говорите.
– Насколько мне известно, сударыня, граф Вольшанский собирается признать его и дать ему свое имя.
– Это так.
– Весьма опасаюсь, как бы ваш бывший супруг - князь Ворожеев не воспользовался этим фактом и не обвинил вас в сговоре. Более того, он может выставить себя жертвой вашего обмана.
– И это несмотря на то, что он обвинен в двоеженстве и мошенничестве?
– возмутилась Елизавета.
– Однако он может заявить встречное обвинение, в том что вы, простите, сударыня, были далеко не образцовой женой. И на сем основании синод может пересмотреть свое решение о разводе.
– Что значит - пересмотреть?
– почти в ужасе переспросила она.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я могу вернуться к этому ненавистному браку, от которого я с таким трудом избавилась?
– Это маловероятно, - убедил её Корнаев.
– Однако в формулировке может быть изменено основание развода, а соответственно, и последствия. Это может негативно сказаться не только на вашей репутации, но и на вашем настоящем браке.
– О нет!
– мучительно вздохнула Елизавета.
– Ничего больше не говорите об этом!
– Однако, возможно, это всего лишь мои опасения, - успокоил её Корнаев.
– И никому в голову не придет ничего подобного сделать. Однако я должен был вас в них посвятить.
– Да, конечно.
– Простите меня, сударыня, что я омрачил столь радостное событие, виновато сказал Корнаев.
– Но я ваш адвокат. Я должен был.
– Не извиняйтесь, господин Корнаев! Вы правильно сделали.
– А теперь, позвольте мне откланяться, сударыня.
– Благодарю вас, что вы присутствовали на этой церемонии.
– Всегда к вашим услугам, сударыня! И ежели понадобится моя помощь, вы можете во всем на меня рассчитывать.
Елизавета проводила его встревоженным взглядом. Затем её взгляд переметнулся в сторону мужа. При виде этого дорогого образа с полюбившимися чертами лица её тревога мгновенно рассеялась.
"Мой муж, - с гордостью и блаженством подумала она.
– И он любит меня. А я люблю его. Люблю так, как никого никогда не смогла бы полюбить, потому что никто не сможет сравниться с ним. И я его жена! Из всех женщин мира она выбрал именно меня! А все остальное: основание развода, моя репутация... Как все это ничтожно и мелочно, по сравнению с тем, что мы сегодня стали мужем и женой!"