Мастер

Билик Дмитрий Александрович

Именно теперь Морац Кер ощутил невероятное удовольствие. Которое не может дать ни сочная столичная девка, ни наиболее дорогое вино, ни самый чистый эликсир лесного мака. Разве что обретение нового кольца. Да, пожалуй, испытанное можно было сравнить только с этим.

Что касается новых колец, то почти сразу Призрак ощутил присутствие в себе новой силы. Он поднял руку и увидел перекатывающийся серый кругляш, который его немало удивил. За время странствий девочка действительно обрела невиданную мощь.

Однако осталось дело за самым главным. Когда Морац Кер про себя говорил, что доставит Императору голову преступницы, то имел в виду непосредственно

голову преступницы. Нет, на худой конец хватило бы и отрубленных рук, но Призрак решил сделать все, чтобы у Вития Керай Кулен Первого не осталось никаких сомнений в убийстве девчонки. К слову, руки Егерь тоже собирался отделить от тела, как и ступни. Так, на всякий случай.

Уверенным движением Призрак перевернул убитую с бока на спину и откинул одеяло. Вид мертвого человека неожиданно развеселил Мораца Кера, что не случалось очень давно. Более того, Призрак засмеялся в голос, как умалишенный, не боясь быть обнаруженным. Будто Проклятый Бог забрал рассудок своего последователя.

И подобное не могло не привлечь внимание. Внизу зажегся свет, по лестнице затопали сапоги, а в дверь стали настойчиво и громко стучать. Только это привело Мораца Кера в чувство. Загнанным в угол вором, близ которого пробегает стража с факелами, Призрак сжался, словно стараясь стать меньше. Быстрым рывком подскочил он к окну, распахивая его и не обращая внимания на гомон солдат на улице.

Тело с трудом справилось с отчаянными прыжком на мостовую. Молодой Призрак бы не заметил второго этажа. Нынешний едва не остался на камнях. Егерь, собрав в кулак все силы и волю, шерстяным клубком катнулся по мостовой, распрямился и бросился прочь, унося ноги. Сдерживая боль и разочарование. Оставляя и голову, и запястья, и ступни, как самый яркий пример своего свершившегося преступления, в комнате Наместницы. Как ослепительное свидетельство провала. Потому что теперь все это вновь не имело смысла.

Глава 15

Голос Зерки, Старшей Сестры Культа и первой помощницы Наставницы Вельд, разносился по пустому залу похоронным стоном. Бездыханное тело Наместницы, покрытое тонким саваном, лежало на небольшом возвышении. Его сковывали глыбы льда, которые возвели Сестры-стихийницы, дабы труп, согласно обычаям, пролежал до полной луны. Именно тогда и предстояло захоронить Наместницу.

Юти смотрела на мертвую Рису с некоторой тревогой. Будто эта красивая женщина являлась немым укором и своеобразным предостережением ей. Подобное могло случиться и с девочкой, если она будет неосторожна в своих действиях.

Зерка продолжала вещать про скудные запасы зерна, предстоящую посевную, постройки нового амбара, пошлинах на торговлю, необходимости поднять выплату страже и многочисленные вещи, которые Одаренную вовсе не интересовали.

Всю свою жизнь Юти искренне считала, что была бы достойным продолжателем дела отца. Она не хотела стать Наместницей Шестого предела, хотя подразумевала, что подобное место соответствует ей по многим параметрам: происхождению, праву наследования, уму, прозорливости и великодушию. Почему-то Юти считала, что для того, чтобы находиться у власти необходимо обладать именно великодушием.

Оказалось, что Одаренная несколько идеализировала себе жизнь правителя. Да, ощутимые плюсы были – на такой мягкой кровати Юти не спала, наверное, никогда. Утром ее умыли, как какую-нибудь принцессу с западных земель, а после девочка чуть не лопнула от вкусных яств,

которыми Сестры завалили стол. Только в последнюю минуту, когда желудок уже был готов порваться пополам, Юти вспомнила об умеренности и прочих наставлениях последователя Аншары.

Собственно, и Ерикан с удовольствием вкушал плоды правления новой Наместницы. Причем, вкушал в самом прямом смысле. Девочка давно не видела, чтобы учитель напивался с утра. Но вместе с тем старик твердил, что здесь они столь же уместны, как грязные оборванцы в Твердыне-на-семи-холмах.

Юти тогда с усмешкой посмотрела на него. И только теперь, когда Зерка вывалила на нее ушат всяких невероятно ценных сведений, касаемых Весерина, с тоской вспомнила слова учителя. Оказалось, что путешествовать по разбитым дорогам, голодать в пути, встречать новых людей, пусть и не всегда приятных, нравилось девочке гораздо больше, чем сидеть на холодном кресле-троне с выпуклой полной луной.

Причем, троне весьма неудобном. Юти вся изъерзалась, пытаясь устроиться комфортнее, однако хорошего положения так и не нашла. Вдобавок дурацкое алое платье, которое досталось по наследству от Рисы, пока не сшили новое, постоянно пыталось соскользнуть с худых костлявых плечей. Девочка чувствовала себя в нем, как пугало, которое наряжают человеком, дабы отпугивать ворон.

И еще невероятно чесалось запястье, обернутое материей, под которой красовалась свежая татуировка. Ничего особенного, круг, символизирующий полную луну и две скрещенные лодочкой руки в нем. Знак Сестринства, по которому Вельды в случае чего могли находить друг друга в этом огромном мире.

Интереснее всего, что изможденный мастер нательного рисунка был сиел. И татуировка вышла самая, что ни на есть волшебная. При пристальном взгляде чужих глаз она сливалась с цветом кожи, а рядом с Сестрами открывалась взору. Зерка клялась, что эффект остается на долгие годы даже после смерти рисовальщика. Юти терялась в догадках, как вообще сила колец могла действовать в случае гибели ее обладателя, но прозевала с вопросом, а Старшая Сестра тем временем понеслась на своем словесном скакуне дальше.

Девочка едва дотерпела до обеда, пока наконец Зерка не склонила голову и не удалилась, а Одаренная чуть ли не бегом отправилась в столовую. Не то, чтобы она проголодалась. Юти объелась утром на целую неделю вперед, к тому же, весь день не двигалась, но шанса сбежать из зала приемов, который ныне походил на склеп, она решила не упускать.

Ерикан уже сидел за столом, сосредоточенно обгладывая гусиную ножку. По взгляду старика создавалось ощущение, что он вовсе не покидал трапезную. Пустых кувшинов под столом точно прибавилось. Впрочем, говорил учитель обычным тоном, без намека на заплетающийся язык.

– Чем больше времени мы проведем в Весерине, тем дальше ты сойдешь со своего пути, – сказал он ей без всякого предисловия.

– Мой путь – дорога хаоса и созерцания, – пожала плечами девочка. – Все, что на нем происходит, идет на пользу.

– И много ты сегодня созерцала? – прищурился Ерикан.

Старик вытер жирные пальцы о положенную рядом салфетку и налил из кувшина вино. А после продолжил, выковыривая ногтями мясо из зубов.

– Опытный мудрец, который выходит в море на крохотной лодке видит красоту рассвета, неспешный шепот волн и чувствует единение себя с природой. Старый рыбак, который делает то же самое, не наслаждается высшим пониманием сути вещей – он ловит рыбу. И видит лишь рыбу. Только и всего.