Мастерская Арши Ованесовой и Леонида Кристи. Страницы истории ВГИКа
Шрифт:
Всё остальное – лишь короткие и стремительно проходимые, вполне логичные шаги по дороге к делу жизни: школа, комсомол, драматическая студия и художественное училище в Баку, работа пионервожатой, путёвка комсомола Азербайджана на учёбу сначала в Ленинград, а потом в Москву, в киноинститут.
«Советский экран», 1928 ГОД, № 50
Киномолодняк на учёбе
Очерк
Бывший «Яр» – большой серый дом с массивным куполом расположился на Ленинградском шоссе. Кажется, не так давно он был за городом. Минуя запушённые снегом домики, к его подъезду подкатывали ночью с бубенцами традиционные тройки.
Москва растёт. Гулкими, железобетонными шагами город двигается на пригород. Он подошел вплотную к серому дому «Яра», окружил его тесным кольцом высоких домов, заводов, рабочих посёлков.
Новые жильцы серого дома – молодые, в полосатых майках, пришли в отдельные кабинеты большого ресторана учиться сложному ремеслу искусства кино. Только сейчас из широкой практики начинает возникать теория, культура этого молодого, своеобразного искусства. Многие рассматривают его как индустрию. Творцом фильма является не один человек, а крепко спаянный коллектив.
Государственный техникум кинематографии, ГТК, первое в мире учреждение, начавшее нащупывать пути изучения кинематографии. Первая школа, поставившая себе задачей воспитать кадры молодых работников для советского киноискусства. Шаг за шагом, порой в ужасных условиях, шёл техникум к намеченной цели.
Средства? Вначале их не было. Шесть лет борьбы и скитаний. ГТК теперь хозяин большого серого дома. Ресторан оказался прекрасно приспособлен для учебного заведения.
В бывших «отдельных кабинетах» сейчас на дверях таблички: «кабинет фото-технологии», «композиция кадра», «электромеханический кабинет»; в больших залах – физкультура, киноателье, просмотровый зал; в подвалах уютные лаборатории, монтажные, буфет, души.
Мраморная лестница. Крылатые бронзовые львы уже привыкли к веселому шуму. Лавина парней и девчат в полосатых чёрно-жёлтых майках (спортивная форма ГТК) несётся с акробатики принять душ. По дороге заглянут в буфет, в профком, запишутся на завтрашнюю массовку (пришло требование из Совкино). У каждого затаённая мысль: «А вдруг эпизод».
Широкоплечий парень, фыркая под душем, жалуется: «говорят, подхожу для эпизода, велят во фраке прийти на съёмку, а где я его возьму, чёрт его побери. Мишка, у тебя нет фрака?» Кругом сквозь плеск воды летят весёлые остроты. По лестнице движется группа. Эти – предмет всеобщей зависти. Они уже дошли «до ручки», им доверили самостоятельную съёмку. Тащат пудовые штативы и аппараты.
Гонг. Аудитории и кабинеты заполняются. Коридоры опустели. Заглянем в «отдельные кабинеты». Второй этаж. Мастерская композиции кадра. Здесь учатся снимать.
Динамика нашей эпохи требует своего отражения в киноискусстве. Современный «кадр» должен быть динамичен, как и время, его рождающее, он требует особых приёмов мастерства. Помимо умения чисто графически
Идём к режиссёрам. Двадцать третья аудитория сохранила остатки яровского «шика».
Для учёбы нужна большая комната с крепкими дубовыми столами. Совершенно необходима чёрная доска и мел. Грандиозные зеркала, вделанные в мрамор, здесь «принудительный ассортимент», их бережно вынесут и покрасят стену клеевой краской.
Эйзенштейн проводит здесь свой учебный «производственный» план на текущий год.
Аудитория полна. Эйзенштейн, сидя на краю стола, беседует с учениками…
Здесь же входит в задачу тепличное культивирование «талантов».
В различных аудиториях с актёрами работают Хохлова, Оболенский, Комаров.
В этом большом доме каждый уголок бурлит жизнью.
ГТК переживает сейчас поворот к большой будущей работе.
Лев Рошаль
Но поступила она на актёрское отделение.
Помимо каких-то артистических способностей, Ованесова обладала хорошими внешними данными, что в кино ценилось всегда, а тогда ещё немом – в особенности.
Муж Арши Ованесовой, Семён Александрович Шейнин, фронтовой оператор (был тяжело ранен), оператор «Мосфильма» после войны, вспоминая жену, говорит: «Она не была красоткой. Но она была хороша».
Сохранились фотопробы совсем юной Арши: в шляпке, в платочке, с непокрытой головой, но в пальто с поднятым воротником.
Ещё странная фотография: она – с обратной стороны зарешеченного окна, тонкие пальцы вцепились в решётку, глаза печальны. После смерти Ованесовой её сыновья (старший Игорь – геолог, младший Виктор – тоже кинооператор) обнаружили в ящиках старого стола матери несколько совсем коротких – метр, полметра – кусков киноплёнки: то ли немые кинопробы, то ли учебные этюды.
И фотопробы, и эти короткие кинокадры действительно подтверждают несколько чудное определение. Да, не красотка. Но – хороша.
В первую очередь, может, потому, что очень выразительные те самые навыкате глаза-маслины. Они могут быть мягкими, спокойными или наоборот тревожными, взволнованными. И вообще от её юного облика веет естественностью и обаянием.
С точки зрения профессии, это, пожалуй, можно определить фотогенией. И даже – киногенией. В коротеньких кадрах Арша снята в движении. Оно – нервно, порывисто. Но в нём, тем не менее, сохраняется мягкая пластика. И – как бы это сказать? – достоинство линии.
В годы актёрского обучения её отметил весьма высокой письменной похвалой знаменитый тогда мэтр Абрам Роом.
Но перешла на режиссёрский.
Леонид Кристи
Для меня она просто Арша. Я ведь помню её ещё по ВГИКу. Там её знали все, её нельзя было не знать. Если бы меня теперь спросили, какими были первые комсомольцы, я бы сказал: такими, как Арша. Увлечёнными, искренне преданными раз и навсегда избранным идеалам, готовыми с максимальной нетерпимостью отвергнуть всё, что не лежит в русле их устремлений.