Мастерская кукол
Шрифт:
– Из-за твоей тухлой птицы у Луиса возникли серьезные трудности! – заявил Россетти так громко, что даже Марго в соседней кабинке перестала взвизгивать, а Сайлас уставился на свой бокал, не в силах вынести презрительного пренебрежения на лицах других клиентов. Да, он совершил промах, но Россетти было вовсе не обязательно оповещать об этом всю округу.
– Не такие уж серьезные, если говорить откровенно… – начал было Луис.
– А как еще прикажешь говорить?! – фыркнул Россетти. – Твою голубку сожрали черви, и все, что от нее осталось, покоится теперь на дне Темзы. А твоя натурщица – эта торговка с рынка,
– Она шевелилась только время от времени, когда ей становилось совсем невмоготу…
– Теперь это уже не важно, а важно, что она тебя покинула, потому что твоя мастерская пропахла мертвечиной, точно старый склеп.
– Быть может, Сид согласится мне немного попозировать. А если нет, я найду подходящую натурщицу в какой-нибудь таверне, – возразил Луис.
Россетти снова фыркнул.
– Если ты имеешь в виду мисс Сиддал, то на нее можешь не рассчитывать – ее пишет Джонни. В общем, теперь у тебя ни птицы, ни натурщицы. У тебя вообще ничего нет, кроме надежды когда-нибудь заполучить и то и другое. Чистый холст и пара набросков с птицы не в счет – с этим ты вряд ли осмелишься пойти в Академию. – С этими словами Россетти соскользнул с перегородки и снова уселся на скамью, сложив пальцы домиком. – А ты говоришь – ничего страшного…
Луис нахмурился.
– Но у меня, по крайней мере, есть моя идея. Я очень ясно представляю себе, какой должна быть моя картина, и я ее напишу. И она будет выставлена в Академии, пусть даже… – Он немного помолчал. – Пусть даже на ней будет одна только девушка, без голубки.
– Ты прав, – вмешался Милле, сочувственно похлопывая приятеля по плечу. – Главное – идея. Что касается деталей, то с ними как-нибудь решится само.
– Кроме того, Кадавр… – продолжил Россетти, снова поворачиваясь к Сайласу, и тот невольно поморщился.
– Мистер Сайлас, – поправил Луис.
– Кроме того, мистер Сайлас обещал возместить тебе ущерб, – как ни в чем не бывало проговорил Россетти. – Хотел бы я только знать, как он это сделает. Или вы, любезный, сумеете совершить чудо и вернуть нашему товарищу ту непоседливую девицу, которую так напугала ваша тухлая птица? – Теперь он обращался непосредственно к Сайласу. – Это просто возмутительно – продавать служителям искусства сделанные кое-как чучела!
– Да, Сайлас, с этим чучелом ты сел в лужу, – добавил Милле, и Сайлас покраснел. Даже Милле им недоволен! – Видели бы вы, как расстроился наш друг!..
– Его печаль была глубока, – важно подтвердил Россетти. – Говоря по-простому, он просто места себе не находил. Честно говоря, Кадавр, я был о тебе лучшего мнения.
Это возмутительно. Я был о тебе лучшего мнения. Эта лебединая шея… Сайлас закрыл лицо руками. Эта лебединая шея! Трое мужчин смеялись над ним, и у каждого было лицо Гидеона, улыбка Гидеона, усы Гидеона… Сайлас помертвел от ужаса. Он – ничтожество. Презренный, грубый, ни на что не годный ремесленник, у которого никогда не будет собственного музея. Неудачник. Он опозорен, и его доброе имя втоптано в грязь.
– На самом деле, джентльмены, – неожиданно сказал Луис, – все не так
– Я… я мог бы кое-что предложить… – Трясущейся рукой он поднес к губам бокал с бренди и сделал большой глоток. Голова у него кружилась, а напиток показался отвратительным на вкус – слишком густым и слишком сладким… Возможно, впрочем, все дело было в том, что Сайлас никак не мог разобраться со своими чувствами. Сейчас ему больше всего хотелось угодить Фросту, сохранить его дружбу, возместить потерю чучела. И, не успев даже как следует обдумать все последствия своего поступка, Сайлас сказал:
– Мне кажется, я знаю одну девушку, с которой вы сможете писать вашу леди, э-э-э… Гижмар… Ведь так ее зовут, я не ослышался? Она работает в магазине миссис Солтер.
– В кукольной лавке?
– Да. Так, во всяком случае, мне сказа… – Сайлас оборвал себя на полуслове и даже поднес руку к губам, словно хотел остановить нечаянно вырвавшиеся слова, затолкать их обратно в горло. Нет, нельзя!.. Айрис слишком хороша! Она принадлежит ему. Что он наделал?!!
– Нет, нет, скорее всего она вам не подойдет! – быстро сказал он. – Точно, не подойдет! Я ошибся, она… У нее есть один дефект. Уродство, если хотите. Видите ли, ее ключица… она ее портит. В общем, вам она наверняка не понравится!
– Ну, это уж я сам решу. Завтра же пойду на нее взглянуть… – Луис достал переплетенную в кожу записную книжечку, карандаш с золотым колпачком и записал на чистой странице: «Кукольная лавка Солтер».
И Сайлас понял, что только что совершил еще одну ошибку – еще ужаснее первой.
Ссора
Держа в руке кукольную ногу, Айрис сидела в лавке на своем обычном месте, сосредоточенно рисуя на фарфоре черный башмачок. Скоро работа была закончена, и она, зевнув, потянулась и подняла глаза.
И вздрогнула.
Из тумана, клубящегося за стеклом витрины, на нее смотрели четверо мужчин. Все они были молоды и выглядели довольно привлекательно, но их взгляды, устремленные прямо на нее, заставили Айрис смутиться. Особенно внимательно рассматривал ее молодой человек с темными вьющимися волосами. Вспыхнув, Айрис опустила взгляд, чтобы посмотреть, все ли у нее в порядке с одеждой. Платье и рабочий фартук были в полном порядке, и все же первым ее побуждением было прикрыться, словно она оказалась перед ними голой, однако уже через секунду Айрис поняла, что их внимание ей, скорее, приятно. Пусть смотрят, решила она, хотя в горле у нее встал комок при одной мысли о том, что родители были правы и что внутри нее действительно скрывается какая-то врожденная испорченность, заставившая ее подсматривать за сестрой в замочную скважину и рисовать себя обнаженной.