Мать и Колыбель
Шрифт:
Со стуком поставив изящный кубок с самоцветами на стол, Весхельм улыбнулся, лаконично выразил свои благодарности и тоже вышел из зала.
Мягкий закат брызнул на яблоневый сад россыпью чароитовых теней. Небо, обрамленное тёмными тучами, ласково переливалось родонитами, небесными родохрозитами, медью, янтарем, опалами, нежными, будто подёрнутыми дымкой вечернего тумана. Кроваво-красные вспышки поглотили солнце и окрасили небо аметистами. Трава сверкала от росы и сонливо клонилась к земле, изредка выплескивая свои тихие песни на сапоги тех, чьи шаги потревожили
Трен, Дарон и Густаво неторопливо брели по большому саду, мирно беседовали и улыбались. Настоящим удовольствием было гулять среди этих маленьких яблонь, касаться их цветков пальцами, вдыхать их аромат, в сумеречной тиши вести разговоры о чём угодно — о последних днях мира, но не о войне.
Густаво нравилось общество «неблаговоспитанного и своевольного деспота» и его сына. Его привлекала суровость дяди и уравновешенность Дарона. Густаво хотелось бы, чтобы отец его оставался в Нодриме и предоставил своему преемнику самому вместе со своими генералами направлять войска. Это было бы намного удобнее, нежели терпеть, как родитель ругается с Карнеоласом в самое неподходящее время.
— Скажи мне, Дарон, — тихо проговорил Густаво, когда государь слегка отстал, чтобы переговорить с догнавшем его Аберфойлом Алистером, — каким ты находишь барона Лорена Рианора?
Кронпринц искренне любил сестру, и, услыхав от Япета Мринфского о том, как в Нелее все шепчутся о её бурном романе, не разгневался, а истолковал всё по-своему. Он не приветствовал браков по расчёту, тем более если жертвой честолюбивых замыслов родственников станет его дорогая малышка Плио.
Дарон на мгновение задумался, затем с улыбкой ответил:
— Я был знаком с ним довольно поверхностно, не успел ближе узнать его за этот месяц. Но он пользовался благосклонностью Арнила, и, скажу тебе, дорогой кузен, что это знакомство делает честь не только барону, но и принцу. Лорен и Акме — люди совершенно иного круга, не обременённые честолюбием, обладающие многими достойными качествами, которых начисто лишен Нелейский двор. Лорен был любезен, но строг и прохладен со всеми, кроме своей сестры. Таким он и оставался до конца. Арнил оставил свои пустые развлечения и всё время уделял обществу Лорена, Акме Рин и Плио. Я видел, что слухи о романе с принцессой изрядно расстраивали его. Не могу утверждать, была ли между ним любовь, и отправилась ли Плио в Кунабулу именно за ним, но я бы дал согласие своё на брак Плио и Лорена… Если бы Плио не была дочерью короля. Принцесса и барон-целитель с недурным доходным небольшим поместьем на берегу Менады[6] недалеко от Брока, а ещё с большим домом в Кибельмиде от его дядюшки-барона — это ли равный союз? Принцессы рождаются в королевских семьях, чтобы дать этой семье пользу. В Архее полно достойных принцев крови.
— Он же не просто барон и целитель, — последовал ответ. — Как бы мало ни ценили это все вокруг, он — наследник Атариатиса Рианора, великого царя древности.
— Что такое Атариатис Рианор сейчас, Густаво? — отозвался Дарон, обращая свои спокойные глаза в неведомые дали. — Тень прошлого. Лишь наша Провидица любит и
— Неужто Плио влюбилась так сильно, что отправилась за мужчиной, заранее зная о неудаче предприятия?.. — изумился Густаво.
— Полагаю, она уверена, что всё кончится победой.
— Ваше Величество!.. — ужасающим воплем прокатилось по саду.
К государю бежал гонец со свитком в руке. И Трен, и наследники тотчас поняли, что последние дни мира, на которые они уповали, разбились об этот отчаянный вопль.
— Ваше Величество! В Кунабуле землетрясения! Озеро Нергал вспенилось и забурлило!
— А вот и то, ради чего прошли мы одну половину Архея, — хмуро пробормотал Трен, разворачивая письмо, чувствуя нетерпение и что-то похожее на восторг.
Едва Беллона коснулся пасмурный рассвет, проснувшиеся жители нашли город опустевшим. Недалеко от врат выстроились войска Карнеоласа, герцогства Атии и беллонских рыцарей.
Сообщение о начавшихся беспорядках в Кунабуле были перехвачены сообщением о том, что к Керберре уже направилась армия Полнхольда, не дожидаясь никого из своих союзников. Это дало время для отдыха карнеоласских войск и на сборы рыцарей.
Трен не был доволен беллонцами: их тяжелейшие кирасы, поножи, наручи, шлемы, длинные копья, толстые, будто стволы деревьев, и огромные круглые щиты с трудом выдерживали самые крепкие и сильные кони Архея, тоже закованные в броню. Столь неповоротливое войско могло навредить всем остальным армиям.
— Не стоит недооценивать этих рыцарей, Ваше Величество, — прошелестел Густаво Акра, выезжая из Беллона рядом с дядюшкой, а не с отцом. — Они гораздо действеннее, чем ты можешь ожидать.
— Увидим на поле брани.
Распрощавшись с Беллоном, девятнадцатитысячная армия во главе с государями Карнеоласа, Нодрима, Сильвана, их Личными Гвардиями, главнокомандующими Жозелом Капуи и графом Мелеагром Эордеем торопливо двинулась на запад. Туда, где ждала их величайшая битва нескольких столетий.
— Полагаю, зрелище будет достойно вечной памяти, — улыбнулся Антистий Нирианийский, вместе со своими магистрами, присяжными и множеством зевак провожая взглядом несметное войско.
— Да поможет им Господь… — слышалось со всех сторон.
— Трен сильнее духом, чем кто-либо из тех монархов, коих мы доселе наблюдали, — заметил второй магистр.
— Трен груб, неосмотрителен и излишне романтичен, — фыркнул Верховный судья Фемистий. — Он считает, что положить жизнь свою на полях сражения — честь, в то время как государство его рискует остаться без наследника из-за его же слепоты. Я не желаю ему удачи. Если погибнут оба его сына, это будет ему уроком, которого бы я от души пожелал ему.
Но Великий магистр не знал, что Его Величество государь Трен испытывал к нему подобные же чувства.