Мать и Колыбель
Шрифт:
Обменявшись первыми ударами и первым скрежетом оружия, противники сошлись в лёгком и быстром танце, в ритм которого столь искусной танцовщице, как Акме, не составило труда без промедления влиться.
Парировать удары Элая было легко, но достать — сложно. Он всё ещё избегал возможности поранить Акме, и девушка чувствовала это. Она начала злиться. Кружась и отпрыгивая, они подрезали друг друга, разгоняясь и будто хвалясь скоростью и лёгкостью. Голубые глаза Элая улыбались учтивостью, движения источали ловкость, но он лишь защищался от атаки, уверенно и игриво, не желая заставлять девушку
— Не поддавайся ей, Элай! — воскликнул Руфин Кицвилан. — Не бойся поддеть её!
— Стоп! — вдруг громогласно скомандовал Хельс, повернулся к сильванцу и с вызовом проговорил, указывая на остановившихся противников: — Раз ты, Кицвилан, не уверен в способности господина Андриагана вести поединок подобающим образом, не желаешь ли ты показать всем нам, как следует сражаться на кинжалах?
— Я? С девицей?! — изумился тот и возмущённо побагровел. — Нет уж!..
— Раз господин из Сильвана боится — полагаю, Элай, нам следует продолжить, — вкрадчиво произнесла разгоряченная Акме с лёгкой улыбкой и получила на это тот ответ, на который рассчитывала: Руфин Кицвилан рассердился и тотчас же, оттеснив полнхольдца, отобрал у него ножи и встал напротив Акме.
— Что за глупость?.. — едва слышно вымолвил Арнил, в ужасе разглядывая противников. — Он сильнее неё в несколько раз. Он покалечит её!
— Тогда я покалечу его, — спокойно заметил Лорен, но уже не отвлекался по сторонам.
— Не позволяйте ей, Ваша Милость, — тихо сказал Гаральд, подойдя к целителю. — Он куда сильнее Элая. И ему ничего не стоит проявить грубость к женщине. Быть может, он и не покалечит её, но поранит.
Лорен не ответил. Бой продолжился. Поблажек от Руфина Кицвилана девушке ожидать не пришлось. Музыка изменилась. Из лёгкой и игривой она стала грузной и мощной. Руфин Кицвилан без предупреждения кинулся в атаку, но не застал соперницу врасплох.
Она отскочила назад и в сторону, выгнув спину, пропустив мужчину вперёд и встретив его натиск с правого бока. Кицвилан не был столь же лёгок, как более изящный Элай, но движения его и удары брали если не грациозностью, то всей своей основательной мощью, а щадить девицу он не намеревался. Некоторое время ей пришлось привыкать к силе его ударов, отступая, быстро отскакивая, кружась и танцуя.
Змеёй прогибая спину, она успешно уворачивалась от выпадов соперника, ловко отражая их и отбивая. Невысокая, сильная и юркая, она уходила от него всякий раз, когда он был уверен в победе.
Злость заставила её двигаться быстрее, сильнее наносить удары и не только уверенно встречать натиск, но и нападать. Но злость придала сил и Кицвилану, отчего он едва не вывихнул девушке кисти рук.
Из глубин груди Акме вырвался приглушённый рык, и Кицвилан засмеялся, рассчитывая ещё больше разозлить девушку, чтобы ярость ослепила её и привела к поражению. Но она всегда знала: ярость — плохой советчик.
Руфин загнал её в ручей, и сапожки Акме сразу промокли. В узкой ложбинке сражаться было тяжело, и девушка пыталась отвести бой в сторону, но противник не выпускал её.
— Прекрати, Кицвилан! — выкрикнул Арнил, кинувшийся было к ней, но его остановили.
Оступившись на скользком камне, Акме
Руфин, осознав её намерения, грубо и бесцеремонно проломил её защиту, поймал за руку и заломил за спину. Акме вскрикнула от боли и гнева, и тело её наполнилось знакомой раскалённой волной, загремевшей в ушах и гудением своим перекрывшей возмущённые возгласы зрителей.
Бешенство ненадолго придало ей сил, и она, стукнув Кицвилана по пальцам ног невысоким, но устойчивым каблуком сапога, почувствовав, как хватка его ослабла, ударила его свободным кулаком по носу и высвободилась окончательно, налетев на него своей молниеносностью.
Кицвилан, не желая сдаваться, с кровоточащим носом умудрился подрезать её снизу, заключить Акме в объятия, словно в железные тиски, и повалить на землю. Один из кинжалов противника при падении сильно порезал её ладонь. Акме, измазанная и кровью сильванца, и своей, отбросила его сильными ногами в сторону и прыгнула за оружием.
— Не уйдёшь! — вдруг захохотал Кицвилан, успев схватить её за ногу и вновь повалить на землю.
Акме уткнулась лицом в траву, тёплый аромат которой придал ей сил, но сумела схватить одну из рукоятей кинжала кровоточащей от пореза рукой и прижала холодное лезвие оружия к шее нависшего над нею Руфина.
— Бой окончен, Кицвилан! — радостно загремел Хельс. — Ты убит!
Акме, яростно вдыхая и выдыхая, вдруг угрожающе улыбнулась своему противнику и с издёвкой осведомилась:
— Надеюсь, вы не слишком пострадали, господин Кицвилан? У вас всё лицо в крови… — получив удовольствие от волны гнева, покрывшего его окровавленное лицо, Акме прошипела: — А ну слезь с меня, пока я тебе не отбила всё, что у тебя есть между ног!
Кицвилан медленно повиновался, и девушка выползла из-под него, намеренно задев его локтем по подбородку и коленом по груди.
Поспешивший к ней Лорен бешено глядел на мужчину, торопясь обработать сестре глубокую рану на ладони.
— Что за балаган! — злобно выкрикнул Арнил, во время поединка постоянно норовивший занять место Акме, но удерживаемый то Буливидом Торкьелем, то Хельсом. Принц отшвырнул пиалу с ароматным супом и отошёл подальше от лагеря.
— Мальчишка!.. — досадливо фыркнул Хельс и повернулся к Кицвилану. — Ты теряешь форму, дорогой друг. Тебя побила девица!
Лорен напрягся, готовясь защищать сестру, Гаральд встал рядом с Акме, но, к изумлению всех, Руфин лишь раздражённо повёл плечами и не произнёс ни слова.
Быстро утомившись от восхищённого щебета Плио, которая крутилась вокруг Акме, пока Лорен обрабатывал ей руку, девушка поглядывала в сторону Руфина, отмывавшегося в ручье от крови. Она не чувствовала ни тени торжества над его упрямством, вспыльчивостью и самоуверенностью. Нисколько не раскаивалась в том, что разбила, а, возможно, и сломала ему нос, и кулак её до сих пор приятно гудел от удара, но она сочла необходимым устранить последствия своего поступка.