Мать Вода и Чёрный Владыка
Шрифт:
— А я даром ничего тебе и не отдам. Ты заплатишь мне за эту встречу самую высокую цену из всех возможных. И жалеть потом не будешь. А теперь приступим, вон как трогательно ты оформил это подобие стола. Отметим, если не душевное единение, так сам праздник встречи!
Набросившись на приготовленную еду, она поведала, что ребёнка, пока носила его в себе, ненавидела так, что блевала от ненависти, а родив, бросила малютку диким и нищим провинциалам, которые её, похоже, и уморили. Что и ждать от полумутантов, всё пожирающих из тех щедрот, что она привозила…
Но тут-то он жадной дряни и не поверил, не давала она ничего своему ребёнку, а Гелии не привезла из ненависти к ним обоим.
А теперь она блистающая ценность своего мира! Богата, любима, и равных ей нет в её «высоком» искусстве. В чём он и сам убедится, не понимающий ни в чём, здоровый как гора, но ей и не страшный давно. Но уж так и быть, она по старой памяти даст ему подлинное
— Детскую мочу пей сам! Я вина хочу! Такого как «Мать Вода».
— Обойдёшься, — ответил он равнодушно, — ты сама-то дешевле одного бокала с этой вашей «водой».
Она присматривала, чтобы ей ухватить со стола, но так ничего и не тронула. — Ужин-то твой нищенский, безвкусный, как безвкусен ты сам. И квартира эта твоя, пустая вся с каким-то стеклянным кубом вместо человеческого стола.
— Чего тебя так плохо выдрессировали, что ты обижаешь своего потребителя? Где же обещанные ласки? — он издевался. Он никогда не смог был к ней и притронуться.
— А тебя не удивляет, что у меня такая чёткая память на события, о которых я тебе и поведала? Я же, вроде как, с ума слегка съехала тогда?
— Не слегка, а со свистом ты съехала!
— Меня вылечил один очень могущественный человек. Ведь в ту пору, когда он лечил меня, я и понятия не имела, какой властью и богатством он наделён на отдалённых отсюда островах. Даже не знаю, к чему ему была нужна та возня с чокнутыми аристократами, чем он занимался у нас в столице. Он лечил и простых людей, если они того стоили. Жалостливый был или же и сам отчасти чокнутый, мне-то что. Он один умел возвращать людей из тьмы безумия. Не удивляйся ничему, поскольку сама наша встреча была устроена именно мною. А мне уж очень хотелось с тобою повидаться. Смотрю на тебя и удивляюсь. Вроде прошли не дни, а годы, а для тебя будто и не было их. Смотрю на тебя и точно, не было никаких лет, а так, лишь пару суточных кругов совершила Ихэ-Ола по небу. А вот если смотрю на себя, то понимаю, что прошли годы… — Азира приклеилась к зеркальной сфере лицом, не понимая её назначения и приняв за декоративную безделушку. — Я же всегда понимала, ты — оборотень, а не человек! Вот я и вернулась к тебе, чтобы удостовериться, так ли это. Проведу над тобою собственный опыт, но не тот, что Тон-Ат проводил надо мною. Он-то ради моего блага старался, а вот твоего блага я как раз и не хочу…
— Да вовек ты ему не понадобилась бы, если б не Гелия! — он невольно включился в запальчивую перебранку с нею. — Ни безумная, ни разумная не нужна ты ему была даже как опытный образец. Только корысть и могла подвигнуть его прикоснуться к тебе, потратить на тебя своё время. Гелия заплатила ему очень уж немалые деньги.
— Гелия? Да не смеши! Она была жадна, как и все в нашем продажном мире искусства.
— В вашем? Ты-то и рядом с Гелией никогда не стояла! У вас были разные миры и разные искусства.
— А чем, собственно, и разные? Она продавалась тебе точно так же, как продавалась и я в своё время. Не скрою, я сочетала в те времена корысть с очень приятным мне занятием. Нам с тобою было хо-хо! Отлично! — Азира не без удовольствия смаковала необычный ей цитрусовый напиток. — Хо-хо! Отлично! Если бы он был к тому же и опьяняющим, цены бы ему не было. Это я о твоём угощении. — Азира брезгливо вылила остатки сока на пол. — Бодрит, но не возбуждает. Только и способен, что нагрузить мочевой пузырь. А я люблю всё то, что возбуждает и раскрепощает. — На некоторое время она удалилась в санблок, отлично помня, где он находится и как функционирует. Оставалось лишь подивиться её памяти. Но такое чувство как удивление уже покинуло его, едва он стащил с её лица маскировочную вуаль. Он вяло размышлял над тем, как обезвредить себя от дальнейшего общения с ней. Мягко нейтрализовать или запихать в технический отсек? Запереть до утра, а потом попросить первого встречного
Устроившись в кресле по-свойски и удобно, она вперила в него мнимо загадочный и блестящий, а на самом деле пустой и кошачий взгляд, играя своими коленями, то сдвигая их, то раздвигая. Он молчал, стоя в углу, и она начала болтать первая.
— Наш мир с детства связывает женщину такими путами, что приходится потом избавляться от них посредством не самых безопасных для психики способов. А моё происхождение была таковым, что не путы даже, а целая сеть опутывала моё сознание. Хорошо ещё, что искусство танца раскрепостило моё тело. Я отдирала эту сеть от себя годы, чтобы достичь такой лёгкости и мастерства, что даже люди из Коллегии Управителей мне не в диковинку. А согласись, это тоже искусство, — увлечь подобных персон собою.
— Как же тебе удалось влезть в тайную резиденцию Тон-Ата на островах? Как он тебя допустил туда? Или он отслеживал, используя и тебя в числе всех прочих, замыслы Ал-Физа? — он пропустил мимо ушей её похвальбу о своих половых связях с людьми из Коллегии Управителей. Там обитали точно такие же животные, что и всюду.
— Всё-то тебе скажи. Мы не в прежних и почти родных отношениях, как когда-то. А что ни говори, мне жаль, что всё осталось позади. Мне было с тобою хо-хо! Отлично! Хорошо, как редко с кем и было. Поэтому и ты ничего не забыл. Хо-хо! Отлично это чую! Только не суйся в тайны Тон-Ата. Никому того не удавалось, чтобы сунуться и не заплатить чрезмерно за своё любопытство. Я ничуть не верю, что он погиб вместе с твоей Гелией. Уверена, что он жив и здоров. Да и многие не самые глупые люди Паралеи в том уверены. Тон-Ат не только аристократ с отдалённых островов, но исследователь, вроде тебя. Не знаю, конечно, чего ты тут исследуешь, но думаю, что-то и любопытное, раз вы тут торчите целым сообществом столько-то лет, если не поколений. Я во многое теперь посвящена, не то, что прежде было. Тон-Ат — маг, это правда. Намного более могущественный, чем ты. Правда, я его случайно обидела, было такое… Но он меня простил. А вот тебя я не простила. Пусть тебя Надмирный Отец прощает, если у таких как ты и тебе подобных Он есть. Тебя все считали ненормальным, включая и твою жену Гелию. Ты никогда не умел ухаживать за девушками, зато умел причинять боль! Говорят, ты и Нэю выкрал из столицы для тех же целей! И врёшь ты, что не используешь её как шлюху! Ты платишь ей за своё обслуживание. Ничем другим нельзя объяснить ту роскошь, в какой она тут и утопает. Не всякая аристократка выглядит как она. Ей тут такая воля и возможности, что и в столице о ней галдёж стоит, не утихает. Её многие помнят. Помнят, как она нищенствовала после того, как была вышвырнута Тон-Атом в отщепенки, и её роскошная грудь, как и её сияющие небесные глазки мало чему там поспособствовали. Ведь врала всем, что вдова! Старик-то жив! Видела его собственными глазами в столице не так уж и давно. А теперь она поднялась с твоей помощью в своём тряпичном бизнесе, когда хозяйкой живёт в огромном и прекрасном дворце. И все буквально дохнут от зависти.
— И ты в том числе?
— Я? Чего мне ей завидовать? Я живу хо-хо — отлично! Не хуже, чем она. Только я вольная женщина, а она связана по рукам и ногам деспотичным хозяином. Тобою. А уж насколько ты переменчив, ей ещё придётся это вкусить! — Она опровергала сама себя, то завидуя невиданной воле Нэи, то обзывая её невольницей чужой прихоти. — Чего же обо мне не вспомнил, как потребовалась тебе замена Гелии? Разве я была бы хуже этой ломаки и давно бывшей аристократки? Я тоже могла бы стать не худшей из твоих привязанностей. Если ты вдруг стал нуждаться в услугах женщины, — а насколько мне известно, ты после гибели Гелии жил как бесполый, — я была бы предана тебе одному.
— Ты не можешь знать, без кого я обходился, а в ком нуждался…
— А я знаю! Я всё про тебя знаю. Ифиса всю твою личную жизнь отслеживала и Ал-Физу о том рассказывала. Ал-Физ и не считает тебя человеком, думая, что у подземных обитателей какая-то особая природа, но я-то помню, каким ты открылся мне… Только ещё один человек был точно таким же… Нэиль… Он никогда не мог прикоснуться к женщине, исходя лишь из мужской и чисто-животной надобности. Он приближал лишь ту женщину, которой открывал своё сердце. Потому и был он настолько всем желанен и настолько же недоступен… На том речном острове твоё лицо и небесные светлые глаза сияли даже в ночном полумраке, как у Нэиля… И ласкающие сильные руки, ищущие милые губы, как у него… и моя искренняя страстная самоотдача, каковой не ведал уже никто, кроме Нэиля и тебя…