Мать Вода и Чёрный Владыка
Шрифт:
— Расследовали же только те происшествия, где убивали аристократов, крупных чиновников или самих уже военных. Он отлично знал о собственной безнаказанности. Он дал мне уйти сразу, но раз уж я вернулся, он решил добить, опасаясь возможной мести. Я волевым усилием ухватил своё уплывающее сознание в условный кулак и быстро повернул на выход, к машине. Я даже подумал о том, что если он будет палить мне в спину, то и пусть, у меня же был бронежилет под местной рубахой, лишь бы в голову не попал.
— Он стрелял? — еле прошелестела она.
— Да, — ответил он безразлично, будто речь шла вовсе не о нём. — Я получил два удара под свои лопатки. Но там же как раз и была защита. Я пошатнулся основательно и лишь чудом не свалился на землю. Я всё же вытянул своё оружие и направил в его сторону, да руку повело. Если ты когда-нибудь вернёшься к
— Я видела, что часть верхнего уровня облицовки бассейна была разрушена и имела на себе какие-то подтёки, похожие на пролитый и застывший чёрный лак. Но в то время, когда я и заметила это, мне был глубоко безразличен и сам дом, и всё то, что с ним было связано… Неужели, Нэиль мог быть таким подлым…
— Почему подлым, если он считал меня своим соперником? Он забыл о благородном аристократизме, когда в нём взыграли инстинкты самца.
— Он не мог убивать беспомощных людей… Скажи, что ты всё придумал, — её голос стал умоляющим.
— Кто в данном случае беспомощный? Я? Не был я беспомощным даже тогда. Или те изгои, которых он шлёпал, не скажу, что без сострадания или содрогания, поскольку того не знаю. Среди них нечисти полно, не одни там безвинные страдают. Твой брат был всего лишь образцовым местным воякой точно в той же мере, в какой он был и образцовым лицедеем прежде. Человек — профессионал, за что он ни возьмись. Но добить меня он не сумел отчего-то. Наверное, нужному сосредоточению помешали мысли о Гелии, к которой он и стремился с тем съестным багажом, что и волок из ближайшего дома яств для утоления её голода. Не забывай, что он утянул её прямо с праздничного пира, не дав откушать изысканных лакомств.
— Она сама удрала от своих же дорогих гостей с радостью. Он-то как раз не хотел, он сомневался. Он же был занят патрулированием городских улиц. Было народное гуляние, а он был обязан следить за порядком…
— Надо было тебе строго прикрикнуть на своего брата, заставив его выполнять данное начальством задание.
— Я и хотела, только… Зачем там была Ифиса? Она тебя ждала? Ведь она же поссорилась с Гелией, а зачем-то подлизалась и точно кого-то ждала. Она с такой сумасшедшей радостью выскочила навстречу мне и Нэилю, опережая Гелию… Помнишь, ты решил тогда расстаться со мной? Но ведь кто-то же был тебе нужен для того… — Нэя, вновь переживая давнюю ревность, замолчала, вздрагивая губами.
— Стоит лишь удивиться твоей памяти на такие вот детали давно ушедшего времени. Не помню, чтобы я нуждался в этой «сливочной бомбочке» — сладком десерте одного из властных обжор Паралеи. Я не способен подъедать чужие пиршественные объедки. Ну, а поскольку твой старец из известной породы бесполых чудодеев, ты тут и сидишь, приглашённая за мой уже стол.
— А потом, когда Нэиль так и не смог убить тебя, как ты оказался в одной машине с Чапосом?
— Так я бодро, хотя и пошатываясь несколько, добрался до своей машины, а уж там и отключился. Не знаю, сколько прошло времени, оно же не ощущалось в том состоянии. А очнувшись, я увидел странную чёрную тень, вылезшую из арки входа. Она напоминала горного крылана, который боком и, сжавшись, зигзагами стремительно уходил прочь в глубину предрассветных узких ущелий, то есть городских трущоб в данном случае. Я не раз видел, как бегают по земле крыланы на своих тонких ногах и, словно бы, завернутые в обширные крылья, — очень похожее было зрелище. И я всё ждал, когда он взлетит. Для крылана он был несколько великоват, но очень похож. Как думаешь, был это сон или явь? И кто бы это мог быть? Даже если я догадался, кому легче, если твоего брата не вернуть.
— Кто это был? — похолодев, она поверила ему сразу же, как будто всегда знала, Рудольф не мог быть убийцей Нэиля.
— Он напоминал твоего старца-отчима-мужа, если со спины, — он явно играл на её напряжении, приплетя Тон-Ата.
— Зачем Тон-Ату убивать любимого мальчика? Он лелеял его с детства. У тебя точно помутилось сознание тогда…
— Любимый мальчик, говоришь? Так для него не существует такого понятия как любовь в принципе, ни родственная, ни уж тем более любовь другого рода…
— Ты заблуждаешься!
— А-а! Ну… так тебе виднее, если уж ты провела с ним столько времени. Темнота скрадывала очертания его
— Ты забыл о той стычке с Хагором в саду возле дома Гелии? Так вот, Нэиль тоже в тот вечер столкнулся с ним…
— Возле дома Гелии? Я толком и не понял, кто там был…
— Тон-Ат высок и статен, а Хагор сгорблен…
— Но Хагор умеет и распрямляться, становясь намного внушительнее по виду, если ему зачем-то оно и необходимо. Он умеет трансформироваться во что угодно, нечисть поганая! Мог и мокрицей плюгавой прикинуться, так что и не заметишь его. А мог и скалой неподвижной встать, мимо проскочишь и не увидишь. Всё зависит от его спонтанного вдохновения. Думаю, и у твоего отца-покровителя такие возможности имелись. Ведь лица я рассмотреть не мог. Он спрятал его в капюшон, в который трансформировался его воротник. Весь вопрос в том, кто из них был больший ревнивец. Твой Тонат питал к Гелии, скорее, презрение, насколько я могу судить. Возможно, только ты как дочь своей матери и была для него исключением… У него всегда имелись свои планы на будущее и никогда не имелось того, что называется жалостью хоть к кому. Хотя по видимости он и был целителем недужных и покровителем вашего семейства. Он ненавидел Хагора и мог не простить твоего брата за предательство той цели, в которую его и посвятил. Хагор же считывал Гелию всю целиком, и ни единая её мысль, образы и чувства, даже загнанные в подсознание, не были для него тайной. Но тут уж только мои догадки. А догадки на то и догадки, что часто скользят мимо истины. У Хагора и у Тон-Ата была такая распря, такой накал вражды, но причины вряд ли могут быть нам понятны. А мог быть и любой ночной бродяга, вор и убийца, застигнутый Нэилем там, где тот не желал обнаружения. Всё могло быть. Среди изгоев полно бывших военных, обладающих особыми приёмами умерщвления. Вполне возможно, это был лишь мой личный уже бред, пока я ждал Чапоса- спасителя, как ни парадоксально звучит, но он меня спас. Я мог видеть нечто вроде болезненного бреда, в котором моя собственная смерть даже не взглянула на меня, а только показала мне свою спину. «Знай, я всегда рядом. Я всегда могу повернуться и лицом»! А знала бы ты, какие личины порой выбирает себе смерть… И далеко не всегда устрашающие. К тому же все протоколы вскрытия Нэиля некто украл из Департамента внутренней безопасности. Производить собственное расследование? К чему оно было? Кому я его предоставлю? А если бы и оно подтвердило, что он погиб от моего удара? Тебя уже не было рядом. А Гелия не нуждалась ни в каких моих оправданиях. Другого же суда надо мной здесь не было. Только ты одна. Но ты вынесла мне приговор и исчезла. Ты и сейчас несёшь в себе это осуждение. Это-то и отравляет твоё чувство, в котором лично я-то не сомневаюсь, имея к тебе приблизительно точно такое же. Но оно, это чувство, и твоё, и моё, далеко не то же самое, что было у нас в том времени. А именно что приблизительно такое же. Тебя одолела нищета и бесправие в столице, а также и одиночество совсем молоденькой женщины, в которой никто не нуждался. И ты наступила своей чудесной ножкой на свою гордость аристократки, да и просто человеческую гордость. Пошла на сближение с убийцей своего брата, как ты меня считаешь.
— Я не пошла ни на какое сближение! Работу в ЦЭССЭИ мне предложил совсем не ты, а Инар Цульф!
— Тем зданием, где ты работаешь и живёшь, владею я. Это моя личная собственность, если по законам здешнего места. Ты ничего не платишь за эксплуатацию здания, за его обеспечение энергией, водой, и даже не следишь за функционированием всех его систем.
— Разве это не обязанность Администрации…
— За свои обязанности, как ты говоришь, они сдирали бы с тебя три шкуры, отбирали бы всю прибыль якобы в виде налогов, а ты при том оставалась бы вечным должником. Никакой Цульф не сумел бы устроить здесь столь привлекательного заведения для удовлетворения запросов здешних небедных обитателей, не предоставь я ему такой возможности.
— Всё равно, здание без нужных вложений и умелой организации модельного бизнеса, без хозяйственного и административного опыта самого Инара было бы лишь пустой и затейливой коробкой! И не я прильнула к тебе, а ты сам насильно овладел мною в машине! Ты причинил мне боль! И потом раз за разом ты тискал меня в своей машине…
Он явно опешил от её обвинений, — Ты же… и сама хотела. Ну, если вначале я немного переусердствовал, то потом-то…
— А потом ты как преступный дух проник и в мою постель!