Мать Вода и Чёрный Владыка
Шрифт:
— Кто ты? — спросила она почти беззвучно, еле шевеля губами, как-то сообразив, что тот, чей шёпот она слышит, ей ответит.
«Чёрный Владыка, мой надводный цветок, хотя и сорванный не мною. Но пока что ты свежа и бела, а твой диковинный аромат не утрачен, ты вполне сгодишься как выкуп за несчастную и предавшую меня Ласкиру, не забытую мною. Их было очень много, моих белейших и одушевлённых надводных цветов, но всякий рачительный хозяин всегда помнит в лицо свою драгоценность. Пусть посторонним и кажется, что их не перечесть».
— Кто я? Придётся тебе о том напомнить, — Рудольф опрокинул её на обширную поверхность постели.
…Очнувшись, она не могла понять, сколько времени прошло, несколько мгновений или же день давно сменил утро? Во всём теле ощущалась поразительная лёгкость, но притупленное восприятие окружающего так и осталось. Она опять увидела Кристалл Хагора на его руке. Он бережно гладил её грудь.
— Так я не умерла? Уже хорошо. Плохо лишь то, что ты рядом. Жаль, что Ласкира не отдала меня в жрицы Матери Воды. Как было бы хорошо не знать тебя никогда. Почему она не дала мне этот эликсир в те дни моей юности, когда я была настолько влюблена в тебя? Нэиль остался бы в живых…
— Я нашёл бы тебя повсюду, где бы ты ни оказалась.
— И что? Ты нашёл бы ещё одну Гелию. Жрицы Матери Воды не способны испытывать любовь к мужчине. Если такое происходит, их ожидают бедствия и страдания, а потомство подпадает под проклятие Матери Воды. Если, конечно, оно родится. Редко какой из жриц удаётся выносить нормальное потомство. Они так и остаются возлюбленными Чёрного Владыки, а он не терпит соперников…
— Ты не жрица. Никакой владыка, чёрный он, белый или крапчатый, тебе угрожать не может.
Так и не дождавшись её отклика на ласки, он перевернул её на живот и навалился сзади, будто массивной плитой придавил.
— Ты мне за всё заплатишь, маленькая сука! Я тебя проучу за твоё кривляние…
И она уже не поднимала головы, будто шея вдруг переломилась. Реальность опрокинулась в кошмар, где место Рудольфа окончательно занял Чёрный Владыка, пришедший из глубин Паралеи.
— Ласкира, — позвала Нэя, держа реальность за ускользающий край. — Ты подсунула мне эликсир безумия? Помоги же мне избавиться от этого кошмара…
Но могла ли её старая мамушка услышать и прийти ей на помощь из недостижимых Надмирный селений? К тому же она сама нарушила инструкцию и опустошила весь флакончик в судорожной спешке. Она прижала лицо в шелковистую постель, ставшую «Синим рукавом Матери Воды», но без ощущения заливающейся в рот воды… Она плавно падала на самое дно реки, на мерцающие там пески… поверх её головы проплывали надводные цветы и застывали как изображения на стекле. Она даже ощущала щекочущее прикосновение отрывающихся лепестков к своей коже, не понимая, что это его поцелуи…
Он приподнял её голову от постели, может, проверяя её состояние, жива ли она? И Нэя увидела Кристалл, налившийся красным цветом как кровью, похожий на чей-то налитый чудовищной яростью глаз с холодным и страшным своей одушевлённостью зрачком — сгустком в глубине его. Камень пульсировал и ужасал больше того, что происходило с ней, он словно втягивал в себя её душу, её дыхание…
«Я умираю», — подумала она с покорной обречённостью. — «Вот как это бывает». Мозг не умел принять происходящего, и сознание стало покидать её, отказываясь служить, как и уже отключившиеся чувства. Но, застыв в этом состоянии уходящего сознания, она всё сознавала, плавая в красной плазме, будто вылившейся из Кристалла, натыкаясь на его раскалённые зловещие грани.
— Тебе понравилось? — спросил он и полизал её ушную раковину, — Надеюсь, ты оценила моё старание, — развернул к себе лицом, глядя в глаза и пытаясь уловить в себя её ощущения.
— Ты действительно оборотень. Чапос был прав…
— Опять с нами Чапос!
«Ну что, жрица? Тебе было хо-хо отлично»? — Чёрный Владыка мягко прикоснулся к её сосцам даже не губами, а дуновением, опять заместив собою Рудольфа. Описать его лицо не казалось возможным, словно бы над нею нагнулся некто в маске из полудрагоценного камня. Когда-то она видела точно такую же маску в далёком детстве в библиотеке отца…
…Бледно зеленоватая, с мерцающими прожилками в структуре камня, с прочерком пары морщинок, вроде выщерблин, на белейшем высоком лбу, маска смотрела на неё из хрустальной витрины. Крупные губы сверху были украшены накладками, выточенными уже из пластин алого камня. Вместо глаз длинные прорези. И едва она приблизилась, движимая детским любопытством, как нечто льдисто замерцало ей навстречу из этих тёмных провалов. Она, насколько помнилось, заплакала от страха. Отец открыл створки витрины и положил маску ликом вниз, бесформенной изнанкой наружу, чтобы доказать ребёнку, что это всего лишь искусная безделица, неживая. А саму Нэю прижал к себе, утешая…
Слова казались бессмыслицей, бредовым шумовым фоном. Чёрный Владыка растянулся рядом, и они уже вместе покачивались на водной глади той самой реки «Синий рукав», но течение обтекало их и не уносило за пределы этого помещения. Вместо золотисто-розоватых песков пляжа реку окаймляли отчётливо зримые стены отсека. Ясная мысль озарила её отгадкой; все жрицы Матери Воды использовали особый эликсир, дающий им завидную энергию и избавляющий от избыточных и затратных эмоций. Выходит, и старшая мамушка Ласкира этим себя подпитывала? Чем и объяснялась её невероятная активность в тех условиях низинной и тяжёлой жизни, куда они и свалились со своих бывших блаженных высот, её заметная отстранённость от печалей и переживаний. Потому и не любила она никого, чтобы заметно выраженно. Потому и выделяла Азиру как ту, кого хотела отдать Чёрному Владыке в услужение вместо самой Нэи. Да припозднилась со своим выкупом, и девочку — нищую хулиганку, но наделённую редкой притягательной внешностью и природной сообразительностью, не приняли в той общине, куда и возила её Ласкира. Отбраковали из-за того, что у той произошла ранняя менструация. Ласкира осталась должником перед Чёрным Владыкой, и ей сообщили, что её внучка так и останется лишённой женского счастья в пределах владений Матери Воды, то есть на планете Паралея.
— Я никого не хотел любить в этой абсурдной Паралее, раскрашенной вашим чокнутым абстракционистом Надмирным Светом, пока не возникла ты… И что значит этот глупец Антон, если я простил тебя даже за то, что ты отдавалась высушенному чешуйчатому перцу. Потому что я, а не они, первым вдыхал твой девственный аромат. Всё прочее уже не имеет значения. Ты как была, так и осталась моей… — Рудольф как-то сумел оттеснить Чёрного Владыку, заняв его место рядом с ней.
— Замолчи же!
— Представь, эти прошедшие девять лет — полдень жизни и у тебя, и у меня, но ты забилась как лягушонок в затхлый погреб колдуна, где и проторчала самый светоносный период своей молодости. Как же я был на тебя обижен!