Мать Вода и Чёрный Владыка

Кольцова Лариса

— Я чиста, — сказала она, — и пусть все твои подозрения при тебе и останутся, если уж ты настолько неисправимый. Но я с охотой искупаюсь лишь ради своего удовольствия…

Нэя уединилась в небольшой душевой кабине. Внутри стены оказались матовыми, непрозрачными и бледно-синими. Глядя на них, она вдруг вспомнила о бабушкином флакончике. Смыв остатки краски с ресниц, тщательно ополоснув рот, она поспешно достала из сумочки то, о чём так и не вспомнила в течение всего их затяжного общения, Стоило ли так терзаться, когда снадобье от любых переживаний покоилось возле её бедра? Открыв пробочку, опрокинула содержимое флакончика

в рот, тут же поперхнувшись и вспомнив, что бабушка говорила лишь о паре глотков. Но ощущение было как от простой воды. Никакого ощущения. Она потрясла флакончик и поняла, что он опустел. Сколько же глотков она опрокинула в себя, если пила залпом?

Непонятная сила вдруг пихнула её в сторону, так что она едва не стукнулась лицом о стену, и сердитый бабушкин голос произнёс у самого уха, — Замарашка! Ты лицо-то отмой, как следует! И сколько раз я говорила тебе, не разрисовывай себя как бездарная дешёвая кукла! Вот и инструкцию мою забыла! Два глотка! А ты хлебанула залпом как усталый рудокоп после работы! Но и тот пьёт воду, а ты… — Нэю опять кто-то шлёпнул, будто строгая старшая мамушка стояла рядом. Но Ласкира не могла прийти из Надмирных селений. В душевой кабинке Нэя находилась одна. У неё едва не отключилось сознание от нереальности происходящего. Она покорно умыла лицо. Было чувство, что все мысли вытряхнуты из неё. Мысли отсутствовали.

— Вся мойся, вся липкая и сладкая. Чего ты так потеешь как от предсмертного ужаса!

Почему она была липкая и сладкая вся? Нэя торопливо подчинилась невидимке, стаскивая платье и боясь, что Ласкира дёрнет за рукав и порвёт его. Даже в такую минуту ей было жаль своего лучшего платья. Она стащила с руки браслет, отданный Элей, и для чего-то выкинула его прочь за пределы душевой комнаты. Выйдя оттуда, она скользила по полу, как если бы повсюду была разлита вода. Однако, сознание работало чётко и ясно. Она увидела, как Рудольф поднял браслет с пола и сдавил его, расплющив в кулаке.

Она стояла перед ним в своем любовно подобранном белье. Он оглядел её, чувственно оскалив рот и сузив глаза, как происходило лишь в машине во время «сеанса насыщенного секса». Что касается тех же самых сеансов, происходящих в её «Мечте», там царил ночной полумрак, — Снимай!

Нэя подчинилась, и он отбросил кружева на пол, как тряпку.

Её сковал ледяной холод, но при этом его поведение не вызвало в ней ни малейшей оценочной эмоции. Она безразлично наблюдала, как он стащил через голову майку со скорпионом, и скорпион вдруг опять зашевелился как живой, изгибая свой хвост. Наблюдая её дрожь, Рудольф вытер с неё остатки воды этой майкой, после чего молниеносным движением освободился от всего остального. Нэя увидела его атлетическую совершенную красоту при свете и полностью. Прижав её к себе, он сказал, — Покажи, как ты скучала, моя девочка, мой надводный цветок…

Но, даже видя всю неприкрытую яростную похоть и великолепную стать своего возлюбленного, — или же только партнёра для предстоящего «сеанса насыщенного секса»? — она безучастно смотрела в его глаза.

То, что вызывало прилив радостного возбуждения в тесной машине, в его ласкающих объятиях, то, что было счастьем и наполнением в её пригашенном кристалле, сейчас не вызывало ровным счётом ничего. Ни ответного влечения, ни неприятия. Было ли это от яркого и в то же время мертвенного света отсека,

но она отстранённо подумала обо всём происходящем как о непристойности и животной неприкрытой сути всего того, что и есть любовь полов.

Как же прежде могла она видеть в устремлении к себе того, пугающе огромного, чему умела давать только ласкающие обозначения, неуместные сейчас, нечто красивое и желанное? Не было никакой любви к тому, что и было к ней прижато и пульсировало где-то у самой её груди, сливаясь с пульсацией, словно падающего вниз, сердца.

— Что с тобой? — прозвучал его тревожный голос у самого её уха. Он прижал губы к её губам и резко отпрянул, — Что это… что за дрянь ты пила? Мать Воду?! Но откуда …

— Ласкира дала, — пролепетала она, отворачиваясь. Это существо и тот человек из машины и последующих снов — не снов, они были разными.

— Пусти, я уйду, я лучше забуду тебя! — Нэя упиралась руками в его грудь, не допуская опасного приближения. — Мне уже не нужна твоя пирамида из хрусталя! — но сзади была странная постель, и она села.

— Что случилось, лягушонок? — спросил он, вглядываясь в её расширяющиеся зрачки. Синие глаза стали почти чёрными, — Ты благоухаешь, как надводный цветок… у меня даже голова туманится…

— Сам же хотел, чтобы я и стала надводным цветком…

— Но ведь… Мне известно, что из его вытяжки некие умельцы готовят некий эликсир, добавляют его в состав напитка Мать Вода, маскируя какими-то фруктовыми добавками. Где ты умудрилась нахлебаться этой дряни?! Ты решила усилить феерическую разрядку? Но ведь она и без того превышает все пределы допустимых ощущений… — он погладил её грудь.

«Со своей умопомрачительной грудью и с такой ярко выраженной и пахучей сутью самки, а при этом обладая личиком фарфорового безупречного ангела, ты способна любого превратить в своего раба… Никуда я тебя уже не отпущу. Набегалась, хватит, пора платить по счетам», — кто произнёс эти слова? Рудольф в это время молчал.

— Ну, чего ты опять задёргала своими лапками, лягушонок? — замурлыкал он. — Опять хочешь меня ударить? За что же теперь, если я обеспечил тебе, пусть и не аристократический комфорт, но желанное удобство? Разве эта постель не роскошь? И мы тут совсем одни…

— Мне не нужна твоя постель, — холодно ответила Нэя. — И все твои представления об аристократической роскоши есть нелепость и пошлость простолюдина!

— Решила усилить любовные переживания? — спросил он. — Но они с лёгкостью могут перетечь в подлинное уже сумасшествие. Надеюсь, ты не припрятала где-нибудь нож? Тот самый, который держала у себя под подушкой в «Мечте»? — после этих слов он удалился в душевую кабинку, где и перетряхнул её платье. Из сумочки выпал флакончик Ласкиры. Он поднёс его к носу, потом полизал остатки содержимого, — Что это? По вкусу похоже на минеральную водичку…

— Это эликсир жрицы Матери Воды, — ответила она равнодушно. — Не стоило бы тебе прикасаться к нему. Даже капли достаточно, чтобы очутиться в мирах Мать Воды…

— Откуда он у тебя?

— Из прошлых лет, которых уже нет, но вот вещи остаются…

— Хорошо хоть, что ты пришла не затем, чтобы меня убить, — сказал он.

— А я похожа на убийцу?

— Вопрос неправильный, потому что ответ очевиден.

— Зато ты похож.

— Почему же? Разве ты видела убийц, чтобы лицом к лицу?