Мать Вода и Чёрный Владыка
Шрифт:
Он долго вглядывался в Кристалл, после чего сказал, — Странно, но у него появился заметный скол, а ведь только что не было, — после чего он опять положил его на то же место, а сам наклонился над Нэей, нежно оглаживая её.
— Твой Кристалл укушен Чёрным Владыкой. За то, что он влез в его священное таинство соединения со своей избранницей. Хотя избранница его и не выбирала. Но чувства живой женщины ему не очень-то и важны, важен ритуал, как некий древний алгоритм для его подпитки, как я думаю…
— Опиши, по крайней мере, как он выглядит, — попросил Рудольф. — Чтобы я по возможности задвинул и этого соперника.
—
— А жаль, что он его не расплавил, — заметил Рудольф, включаясь в новую игру, чем он и посчитал поведение Нэи.
И тут она, сделав вид, что идёт навстречу объятию, вонзилась в его спину ногтями и со всей возможной силой продрала ему кожу. Спина содрогнулась, и он откинул её от себя, ощерился, но позволил ей эту месть. От постели, от Рудольфа и от самой Нэи разило гранатовым соком. Запах и вкус граната впоследствии так и остался непереносимым, — Ногти у меня уж точно не хрупкие!
— Должна же и ты получить своё заслуженное удовольствие, — ответил он. — Но всё же не увлекайся и не развивай в себе наклонностей к садизму. Ты, как я заметил, очень любишь драться. И как правило тогда, когда хочешь запретить себе получить удовольствие из ложно понимаемого аристократического достоинства в ситуации непреодолимого ответного желания. Бабушкины уроки оказались действенными. Только ведь твоя бабушка — жрица, предавшая свою богиню, не являлась аристократкой. Она родилась простолюдинкой.
— Не трогай мою бабушку! — потребовала Нэя. — Она, если потребуется, отомстит тебе, даже находясь в Надмирных селениях!
— Ей, когда-то тайной служительнице местного Эроса, не за что мне мстить, уж если я люблю тебя, её внучку. По возможности забочусь о тебе как отец родной.
— Не знаю я никакого эроса. Такого ложного божка тут не знает никто. Она была служительницей Матери Воды.
— В чём и разница? Суть та же самая, — оплодотворение, деторождение и всё тому сопутствующее.
— Мать Вода никогда бы не благословила ни одну женщину зачать ребёнка в таком месте!
Он с готовностью согласился, что место для любви не самое подходящее, — Сам не ожидал, что буду с тобой нежен даже здесь.
«Это же постель для блудных девок, для кобелиной радости здешних затворников» — прошептал ей Чёрный Владыка. — «У мужской природы есть очень существенный дефект, восполняя который мужчины и деформируют столь часто природу женщины. Так что в этом смысле ты, да и он, встали с ними в один разряд», — Чёрный Владыка обнял её. — «И если я настолько плох, тогда признай, что и ты всего лишь недолговечная утеха из тех, о которых быстро забывают многие из мужчин, чтобы сохранить в себе человеческую значимость, не исключено что мнимую».
Она отвернулась от него.
— Признайся, что ты только притворилась злюкой, лягушонок. Ведь тебе было хорошо? Скажи: да! — Рудольф, уже и привычно сменил Чёрного Владыку.
— Нет!
— А я всё равно признаюсь, что ты для меня лучшая во всей этой Паралее. Ведь не просто же так я тосковал о тебе столько лет. А если я признаюсь тебе, что в те ночи, когда ты видела меня как бы в своих снах, живя у своего колдуна-пришельца, я тоже обладал
— Зачем ему?
«Ему было важно не дать вам забыть друг друга», — дал своё пояснение Чёрный Владыка. — «Ему необходимо твоё потомство от земных пришельцев. Он вычислил, что тот, кого ты и родишь, ему идеально подойдёт для его будущей цели. Как тебе такая версия»?
— Зря ты не выбрал тогда Ифису, — обратилась она к Рудольфу. Приди, Ифиса, забери его себе!
«Она отчего-то не подходит для целей твоего… как же его обозначить? Отчим или муж? Друг и защитник, как ты сама говорила. Твой друг и защитник жаждет перезапустить сам процесс развития Паралеи. Ему необходимы именно земляне. А ты наполовину земная. Ты вобрала в себя всё изысканное, что есть у женщин Паралеи, и всё лучшее, что есть в земных женщинах. Так что, тебе не остаётся ничего другого, как заняться изготовлением совместных с ним детей».
— Я не собираюсь рожать ребёнка, чтобы отдать его Тон-Ату, — обратилась Нэя вовсе не к Рудольфу.
— Твоему бывшему защитнику и другу придётся горько разочароваться. Своих детей я ему не отдам! — ответил Рудольф.
— Нельзя отдать то, чего нет!
— Зато ты у меня есть.
— Я уйду от тебя. Сразу же, как ты меня отсюда выпустишь, я уйду из этого города навсегда! Ты выгрыз мою душу как оборотень из преданий Чапоса и выплюнул. Получается, он говорил мне правду… Зря я не поверила ему, — Нэя произнесла всё равнодушным голосом.
— Кто оборотень? Я? Да ты шутишь, я и не причинил тебе вреда. Потому что люблю тебя. Зачем ты вспомнила Чапоса? Он жуткий фантаст.
— Кажется, это тебе он не даёт покоя. То отдал бы, то не отдам никогда. Меня нельзя отдать, я не вещь.
— Он так стремился стать твоим женихом. Он действительно считает меня оборотнем. Сказал, что будет тебя ждать всегда, чтобы исцелить тебя от недолжной любви ко мне, а также выправить свою монструозную природу, заполучив от тебя пригожее потомство, — Рудольф засмеялся. — Твой отчим не лишён своеобразного юмора, когда развлекался над ним, обещая отдать тебя ему. Отлично зная, что никакого потомства у носительницы земной крови от местного мутанта быть не может. Гибрид ангела с мутантом? Мутангел, — наконец он замолчал и не мурлыкал своих несносных откровений.
— Ты дала мне колоссальную разрядку, — сказал он вполне обычным голосом, — мне был необходим сброс напряжения.
Нэя даже и не делала попытки пошевелиться. Он опять напялил кольцо с Кристаллом, видимо, боясь её нападения. Вдруг в глаза уже кинется, как настоящая кошка? Его рука с Кристаллом легла ей на грудь, но в руке этой не было уже энергии желания. Она казалась тяжёлой, и Нэя не шевелилась под её гнетом. Вся память о ночах среди её осмеянных подушечек, как и девять лет ожидания провалились в ту самую щель, к Чёрному Владыке, что и открылась под воздействием эликсира Ласкиры. Не было прошлого, будущего, а только мутное настоящее под давящим ярким светом подземного отсека. Кристалл казался зеркальным. Он отражал в себе серый отсек и Нэю, безразличную ко всему. Призрачная река тоже отступала, как во время половодья, обнажая безрадостную картину нанесённого ущерба.