Матабар IV

Клеванский Кирилл Сергеевич

Юноша повернул головой в сторону. Там, впереди, черным шрамом на поверхности искрящей столицы, протянулась Ньюва.

Последний шанс.

Не разжимая зубов, Ардан, цепляясь когтями за обшивку, задерживая дыхание, чтобы не задохнуться от бьющих по лицу струй газа, начал взбираться все выше и выше.

Где-то снизу, сквозь рев двигателей и пожара, доносились отклики сирен. Наверное, кричали что-то люди, смотрящие на то, как по небу медленно ползет пылающая машина, появление которой ждала вся страна, а теперь с ужасом наблюдали за неизбежным.

Куда

бежать?

Что делать?

Ардан чувствовал, как потоки этих мыслей устремляются все выше и выше. Сердце города стучало едва ли не с той же скоростью, что и его собственное.

Поднявшись наверх, Ардан добежал до хвостовой части дирижабля. Вниз, к закрылкам, опускались стальные тросы, крепящиеся на вал, торчащий из стальной шахты, уходящей вниз на десятки метров.

Ард обошел вал и повернулся лицом к носу судна.

Зубами сорвав с лацкана рубашки одну из пуговиц, он проглотил её, а затем поднял посох и, широко раскрыв рот, крепко сжал его зубами.

Уперев мыски оплавленных туфель в стальной трос, юноша всем весом навалился на металлический стержень вала.

Мгновение, другое и все его тело будто бросили в чан с кипящей водой. Сердце забилось с такой скоростью, что сложно было различить паузы в его ударах, слившихся в единый гул, сродни тому, что раздавался под килем судна.

Когти протянулись из пальцев, а клыки выбили несколько щепок из посоха.

Ардан, чувствуя, как по мышцам и жилам разливается жидкое пламя, начал толкать вал. Что-то мыча, представляя, как вновь, словно в детстве, играет с Гутой, он, игнорируя треск собственных суставов и практически слышимую трель стонущих жил, толкал стержень. Сперва ничего не происходило, но Ардан не ослаблял напор. Вздувались вены на его разбухших мышцах, посох скрипел, сдавленные зубами и клыками, а Ард все толкал и толкал.

А затем к гулу горящих сопл, прибавился скрип закрутившихся шестеренок и закрылки начали двигаться. А вместе с ними и падающий дирижабль. Тот постепенно менял курс. Плавно и неспешно. Как усталый, тягловый бычок, неохотно бредущий обратно в загон.

— Недостаточно… — билась мысль о стенки грозящего вот-вот лопнуть черепа. — Этого недостаточно!

Он не успеет до падения сменить курс в сторону Ньювы. Его сил полукровки, пусть и на краткий срок увеличенных алхимией Дагдаг, недостаточно, чтобы в одиночку сдвинуть многотонный вал.

Ардан, сквозь кровавую пелену, заменившую ему взгляд, различил с правой стороны небоскреб, принадлежащий Казначейству. Одно из самых высоких зданий в городе.

— « Подойдет»…

Ардан, поднырнув под стержень вала правым плечом, вцепился в тот обеими руками, подтянул ноги и попытался распрямиться. Его крик, запертый посохом, не дававшим зубам потрескаться от усилия сжатых челюстей, превратился в глухое мычание. Кровь из разорванных мышц и плоти, заливала спину и руки, но Ард продолжал толкать вал.

Даже

когда с ревом, сравнимым с тем, когда горная буря разбивает вдребезги небо, обрушивая всю ярость снежных ветров на дрожащие от предвкушения скалы, дирижабль врезался в край здания, Ардан держал вал, не давая тому вернуть закрылки обратно.

Когда шрапнелью выстрелившая каменная крошка из разбитой стены изрезала обшивку и осколки, размером с голову взрослого человека, градом посыпались сверху, Ард продолжал держать вал.

Огонь из сопл перекинулся на здание и черный дым непроглядной пеленой укрыл собой все вокруг.

Ард не видел, что происходит вокруг, он лишь подпирал разбитым, сломанным плечом стержень, чувствуя, как шестеренки давят на него, пытаясь окончательно раздробить кости. Но куда бездушному металлу до ученика Гуты, в чьих жилах догорали затухающие огоньки алхимии.

И когда они истлели, Ардан обмяк и исчез внутри то ли дыма, то ли черноты собственного сознания, наконец растерявшего последние капли сил.

Глава 117

Ардан смутно помнил, что происходило после того, как дирижабль врезался в здание Казначейства и, срезав часть восточного фасада, сменил курс в сторону Ньювы.

Кажется, Ард пытался удержаться, вцепившись руками в тросы, стягивавшие обшивку газовой «сигары». Кажется, он старался не выронить посох, вынутый изо рта и теперь плотно прижатый телом к все той же обшивке.

От дыма, зловонным жгутом обвившего горло и царапающим глаза острыми когтями искр, почти не получалось дышать. Сознание то возвращалось на краткое мгновение, то вновь исчезало во тьме.

То ли во тьме ночи, встречавшей приближающуюся бурю, то ли во мгле раскинувшихся объятий пока еще холодной Ньювы, голодным зверем спокойно ждущей своей законной добычи.

Затем удар. Такой силы, что Арда, как безвольную пушинку, с легкостью оторвало от троса и швырнуло куда-то в сторону.

Прижимая к груди посох, Ардан летел через дым, ночь и сверкающие огни города, широкими мазками старых масляных красок что-то рисовавших на холсте его туманного зрения. Затем очередной удар и порыв ледяной, колкой воды пытающейся забиться в ноздри и рот.

Отплевываясь, дергая свободной рукой юноша пытался выбраться на поверхность. И, когда ему удалось и обожженные легкие с голодным остервенением ухватили горячий кислород пылающей ночи, то последнее, что Арди увидел, перед тем, как окончательно исчезнуть во облеплявшей его со всех сторон, глиняной мгле, это огонь; огонь, отчаянно сражавшийся с водой и регулярные, чередующиеся друг с другом, короткие взрывы, заглушавшие крики людей и сирены, гудящие на спешащих к месту крушения катерах.

* * *