Матабар IV

Клеванский Кирилл Сергеевич

— Ты должен драться, Эргар! — закричал Арди, не способный унять собственную дрожь. То, что он видел перед собой — это ведь совсем не Лей-волки, не Горный Тролль и не прочие охотники, с кем он сталкивался на тропах. Даже Эргар не способен одолеть бурю, так что может он — молодой охотник, у которого даже когти фальшивые? — Ты ведь погибнешь!

Снова вспышка и в третий раз взревел барс, когда одна из его лап покрылась черной гарью.

— Если ты ничего не сделаешь, Ард, — голос Эргара стал еще тише, а его глаза слегка помутнели. — То так и произойдет.

Ардан

смотрел в глаза своего наставника, но, почему-то, видел что-то другое. Почему-то он слышал чей-то плач. Чьи-то крики. Чувствовал запах горелой плоти, но не плоти барса, а совсем другой.

Будто где-то, когда-то, в забытом сне, он уже лежал так, дрожа от страха, поглощенный собственной беспомощностью.

А молнии продолжали безжалостными кнутами сечь неподвижного барса.

— Но я ведь не барс, я не охотник… я просто… я просто…

— Ты Ард, — перебил его Эргар, шипящий сквозь плотно сжатые клыки. — Ты ученик моих братьев и сестры. Ты ученик моей матери. Ты мой ученик. Ни в этом, ни в любом другом мире нет того, на что бы ты не был способен.

Эргар дрожал, едва стоя на ногах. Снег покрылся ледяной коркой из-за серебряной крови, текущей из обугленных ран наставника. А Арди лежал на снегу, маленький и беспомощный.

Совсем как… как…

Очередная молния прорезала небеса. И Арди никогда бы не смог её рассечь когтями, потому что у него не имелось когтей; он не смог бы сломать её клыками, потому что те не всегда справлялись даже с костями молодых косуль, а его руки не обладали силой не то, что Эргара, а даже молодого барса.

Но…

Он прочел почти все свитки, что хранились в ледяном доме Атта’нха, он слушал рассказы лесов и гор, он обыгрывал, пусть и не всегда, Скасти в их странных играх, он видел деревья одновременно со всех сторон и, порой, если постараться, слышал шепот снегов и льдов.

И если он ничего не сделает, то Эргар, шесть циклов оберегавший и наставлявший его, сгорит совсем как…

Ардан так и не вспомнил, кто, в забытом сне, сгорел перед ним в пламени, срывавшимся с небес.

Вскочив на ноги, молодой охот… Говорящий бросился вперед. Он оттолкнул ослабевшего барса в сторону; одновременно с этим, стопой очистил скалу от снега, а перед самым столкновением, отпрыгнул в сторону. Молния, повинуясь законам природы, ударила в камень и осыпалась острыми и горячими, как чешуйки Вулканической Саламандры, искрами.

Но Арди уже шептал слова.

Не губами, а разумом и душой, вкладывая в те свою волю. Он провел ладонями перед собой и снег, следуя за его зовом, закружился в вихре вокруг Барса и Говорящего.

Ледяные ладони ловили искры, не давая тем ранить Барса и Ардана, а затем прятали всполохи внутри прозрачных, неприступных сфер. И так, пока каждый осколок молнии не оказался пленен осколками имени Льдов и Снегов.

Арди, тяжело дыша, оступился и упал на снег. А черные тучи снова рассекла молния. И на этот раз у него уже не хватило бы сил не то, что призвать осколки имени, а хотя бы пальцем пошевелить.

Что же, он, хотя бы, смог…

— Аргх! — с грозным ревом, Эргар вскочил перед

ним.

Черная гарь слетела с барса земляной пылью, а шерсть заискрила не хуже самих небес и… буря смолкла, а молнии разлетелись в разные стороны.

Все это время его наставник сам призывал пламя небес. Ведь он — Гроза Горных Пиков.

Перед Арди стоял барс, целый и невредимый. Светились яростью его глаза и множество хвостов танцевало позади. В пасти сияли ледяным пламенем… все четыре клыка.

— Ты не охотник, Ард, — хвосты невредимого Барса нежно обвили Ардана и поставили того на ноги. — Ты никогда им не станешь… но это не значит, что на тропах, видимых и незримых, есть хоть кто-то, кто сможет одолеть тебя, если ты будешь охотиться на него так, как охотился сегодня. Охотиться так, как умеешь охотиться только ты.

Эргар махнул другими хвостами и обнажил припорошенные снегом ледяные сферы, внутри которых бились огненные искры.

— Так же, как когда-то твой отец одолел меня в честной схватке и стал полноправным охотником, так же и ты сегодня прошел первую часть своего испытания.

— Мой… отец?

— А теперь засыпай, Ардан, мой маленький друг, — Ардан почувствовал, как его веки наливаются тяжестью. — Засыпай и забывай, ибо завтра тебя ждет последнее испытание перед тем, как ты отправишься по своим собственным тропам. Сможешь ли ты оставить меня в прошлом? Сможешь ли ты отказаться от жизни зверя ради жизни матабар? Сможешь ли ты отринуть мои дары? Сможешь ли ты выбраться из своей глиняной скорлупы? Я не знаю этого, мой маленький друг. Все, что мне ведомо лишь то, что кровь предателя уже близко. А значит, скоро придет час нам расставаться.

Кажется, Арди уже этого не слышал. Он засыпал. А на его плече лежала могучая голова исполинского барса, по щеке которого катилась ледяная капля.

— Я буду скучать, маленький Говорящий.

* * *

Ардан, вновь не без труда, пришел в себя. Он все так же сидел привязанный к стулу. Только на сей раз не на платформе, а на каменном постаменте. Тот ступенчатой пирамидой на почти десяток метров поднимался над землей. В основании стояли все те же люди, которых Арди видел в заброшенном цеху фабрики.

Весь Орден Паука в сборе. В том числе Индгар и последний из трех вампиров.

Сместив взгляд под ноги, Арди различил сложную печать, вырезанную прямо в камне. Старую, явно отреставрированную, возможно даже куда старше самой Империи. Об этом явно свидетельствовали покрошенные, очищенные от мха и ила, желтые кирпичи, из которых некогда, в давние времена, сложили пирамидальный постамент.

А вместе с ним и окружившие грот, или пещеру (больше тысячи метров площади), высоченные изваяния. Метров по двадцать каждое. Высеченные прямо в камне, они изображали несколько фигур. Мужчину с обнаженным, покрытым бесчисленным множеством шрамов, торсом, держащим в руках топор. Женщину, в легкой вуали, она опиралась на посох и читала открытую книгу.