Матабар IV
Шрифт:
Так же, как нельзя назвать голодного волка, задирающего маленького крольчонка на глазах у его матери, злым, так же нельзя назвать мирно щиплющую траву косулю — доброй.
Они просто жили.
Лишь короткие видения на путях Спящих Духов, смотрящих сны о всем сущем.
— Уже скоро, Ард! — выкрикнул Эргар, перекрывая рев бушующего шторма.
Молодой охотник, прижимаясь к спине и плечам барса, слушал, как все быстрее и быстрее бьется сердце его наставника. Оно стучало ревущим горным потоком, наконец освободившимся от ледяного плена. Таким, что сметает с пути вековые валуны; с легкостью,
А может так лишь казалось Арди. Казалось, потому что вокруг небеса, прекратив междоусобные распри, объединились против восставших гор. Черные тучи, порождая жестокие, холодные ветра, взметали камни, раскручивая те в смертельных хороводах. Молнии стесывали целые пики, разламывая ледяные шапки и обращая те даже не в осколки, а сразу в пар.
А Эргар бежал.
Будто вокруг не пылало сражение двух противоположных стихий. Будто каждый его прыжок, каждый шаг и каждый удар сердца не сопровождался мчащейся по следу безучастной смертью. Той, о которой Арди тоже читал в свитках волчицы.
Эргар не знал страха.
А Ардан не знал ничего, кроме страха.
Он едва мог вздохнуть. Сердце сжимали ледяные, холодные пальцы. В животе будто открылась пропасть, в которую стремился упасть его желудок. Пальцы дрожали так сильно, что Арди не был уверен — не выдернет ли он клочки шерсти из спины своего наставника.
Наконец, Эргар замер. Остановился около края обрыва. Впереди, прямо под его лапами, раскинулось глубокое ущелье, разделившие пики Алькады. Глубиной почти в несколько путей Духа Дня, а шириной едва ли не в целый танец Ока Духа Ночи. Темное и непроглядное, наполненное камнями и снегами. И Эргар встал на его границе, на вершине одного из самых отважных пиков, почти дотянувшихся до темных небес.
Барс обвил хвостами оцепеневшего ученика и, сняв его со спины, поставил за собой.
Вытянувшись во весь рост, вздыбив хвосты, Эргар раскинул пасть и мощный, глубокий рев, соперничая с раскатами грома, прокатился над Алькадскими пиками.
Так не умел рычать ни один из барсов, потому что барсы вообще не рычали. Никто из них. Кроме Эргара.
— Мое истинное Имя! — ревел барс, чья шерсть пылала ярче молний. — Эргарбар, Гроза Горных Пиков! И я жду тебя на моей тропе!
Ардан, прикрывая голову руками, закапываясь от ужаса в снег, смотрел в спину своему наставнику. Как он мог?! Как он мог во всеуслышанье назвать свое истинное имя? Так легко отдать его своему сопернику! Причем столь могучему! Он отдал его. По доброй воле, всему темному небу! И теперь у того появилась власть над Эргаром.
А барс лишь раскрыл пасть и, обнажая все три оставшихся клыка, вновь зарычал, словно призывая на себя ярость небес.
— Запомни, ученик, только назвав свое истинное имя ты сможешь по-настоящему кого-то одолеть! — кричал Барс, чей голос пыталась заглушить буря. — Таков путь!
И тут Арди понял.
Эргар действительно звал небеса на битву. Будто один из безумцев, о которых пели песни Первородные. И небеса не заставили себя ждать.
Оскорбленные отвагой барса, с
Он прыгал в сторону и ударом когтистой лапы разбивал молнии в мерцающую искрами пыль. Он изворачивался, крутясь прямо в воздухе, и клыками разрывал пламенную добычу. Светилась его шерсть, топорщились хвосты, но клыки и когти барса не знали промаха и пощады.
Барс бился с бурей. Один на один. Отдав свое истинное имя. И буря не могла его одолеть. Клубились темные небеса, падали молнии, а барс сражался с ними и даже глупец, не знающий троп охоты, понял бы, что у Эргара нет ни единого шанса победить. Все, что мог барс — не проиграть. Уцелеть, пока небеса не отправят бурю дальше.
Пока не наступит рассвет.
А значит, если наставник ступил на тропу такой охоты, то он нарушил собственный закон и теперь сражается с тем, кто заведомо его сильнее.
— Эргар! — закричал Арди, когда очередная молния едва не пронзила грудь барса, но тот снова увернулся и вновь, очередным ударом когтистой лапы, разбил огненную полосу.
— Наступит час, ученик, когда тебе придется сразится с тем, кто стократ сильнее тебя! — громогласно рычал барс, продолжая свое сражение и с каждым новым словом, он разбивал все больше и больше молний. — И тогда ты назовешь свое истинное имя, потому что поражение все равно будет означать твою смерть! Я учил тебя, Ард, как жить среди охотников! Как охотиться! Как выслеживать любую добычу! Как убивать одним ударом! Но ты не охотник! Ты не был им рожден! И ты не сможешь им стать! Но! — Эргар замер, вновь заняв свое место на скальном уступе. — Ты Говорящий, Ард! Говорящий из племени Эгобар! Я научил тебя, как жить достойно! А теперь, перед тем как самому выбирать свои тропы, ты должен увидеть, как достойно умирать!
Очередная молния, крупнее и яростнее всех предыдущих, разорвала небеса и спустилась вниз. С клекотом сотен хищных птиц, раскаляя воздух и плавя камни, она устремилась прямо в грудь барса.
Ардан был уверен, что вот-вот, еще немного, и его наставник поднимет лапу и разобьет небесное пламя, не оставив от того и следа. Ведь он самый могучий, самый свирепый, самый быстрый из всех хищников Алькады. И когда Эргар ступает среди снегов, ни один другой не смеет поднять своей головы и встретиться взглядом с Грозой Горных Пиков.
Да, иначе быть не может.
Ударила молния.
Прокатилась волна грома, а затем утонула…
Взревел от боли раненный барс, по чьей груди расплывался черный ожог. Запахло горелой плотью и шерстью.
— Эргар! — закричал от страха и ужаса молодой охотник, но не смел даже пошевелиться.
Барс повернулся к нему лицом. Обожженный и тяжело дышащий.
— Найди свое сердце, Ард, — произнес он. — Или буря разорвет меня в клочья.
Очередной удар небес не заставил себя ждать, но как и в прошлый раз барс не пошевелился и не сдвинулся с места. Он лишь снова взревел от боли и беспомощной ярости, когда молния поразила его спину.