Материнство Элси

Финли Марта

Кузина Элси пыталась объяснить Калхауну, что происходит, однако ее слова заглушал яростный лай. Она умоляюще посмотрела на мистера Лилберна, и лай сразу же прекратился.

Опустившись на стул, Калхаун вопросительно переводил взгляд с одного присутствующего на другого. Дядя ответил ему одним словом:

— Чревовещание.

— Значит вы меня надули! — воскликнул юноша, вяло присоединяясь к общему веселью. — Странно, что я сам об этом не догадался, хотя откуда я мог знать, что здесь есть чревовещатель.

— И превосходный чревовещатель, не так ли? Ты должен

услышать, как он нам помог сегодня ночью, — сказал мистер Травилла и начал рассказывать о нападении и последовавшей обороне.

Элси и Эдди слушали эту историю с нескрываемым интересом. Ви, которая перед этим наряжала свою любимую куклу, отложила ее в сторону, чтобы послушать рассказ папы, и только Гарольд продолжал играть с Бруно, который, похоже, еще не совсем оправился от удивления, не обнаружив так яростно лаявшего незваного гостя.

Гарольд, взобравшись на спину псу и обняв его за шею, в полголоса объяснял:

— Теперь, Бруно, ты — моя лошадка. Давай покатаемся как папа и Беппо.

Пес побежал к дверям.

— С большим удовольствием, маленький хозяин. Куда поедем?

— Ух ты! Бруно, ты меня удивляешь! Ты умеешь разговаривать? — радостно воскликнул малыш. — А почему ты раньше молчал? Мама, мама, ты слышала как Бруно говорил?

Мама улыбнулась и мягко сказала:

— Не шуми, сынок, пока папа и остальные разговаривают. Или выйди с Бруно на веранду.

Кузен Рональд забавлялся с детьми. Вскоре кукла Ви начала плакать и просить, чтобы ее взяли на руки, и девочка с радостным удивлением подбежала к игрушке, но затем вспомнила, что это — «всего лишь кузен Рональд, а вовсе не кукла».

Однако кузен Рональд не просто развлекался. Он преследовал гораздо более возвышенную цель, пытаясь отвлечь мысли детей от ку-клукс-клана, чтобы они не стали робкими и напуганными.

Глава 19

Месть, хотя сладка вначале,

Затем еще долго оставляет горький привкус.

Милтон

Джордж Бойд, который имел крайне мстительный нрав, рассчитывал в ночь нападения на Йон отомстить не только Травилле, но также и той женщине, на одежде которой он оставил отпечаток своей окровавленной руки.

С этой мыслью он первым делом направился к кухне, где, как он узнал из болтовни слуг, теперь ночевала та негритянка, и уже после этого намеревался приложить руку к жестокому избиению мистера Травиллы. Бойд возглавил группу налетчиков, напавшую на дом с задней стороны, и именно он принял на себя «залп» ковшей с мылом от тетушки Дайси.

Боль была ужасной. Обжигающая масса прилипла к плоти, и пока товарищи уносили кричащего Бойда на руках, въедалась все глубже и глубже.

— О снимите это! Снимите! Говорю вам, я сгораю! — орал он, когда его быстро несли по аллее. Но на его крики, смешанные с проклятиями, никто не обращал внимания. Товарищи Бойда не остановились до тех пор, пока немного не углубились в лес на другой стороне дороги.

— Будьте вы прокляты! — сказал он сквозь сжатые зубы, когда его опустили на землю под

деревом. — Будьте вы прокляты за то, что дали мне пережить эту боль. Помогите мне снять балахон, тупицы. Расстегните его! Быстро! Быстро! Я сгораю, говорю вам, и мои руки не лучше моего лица. А! А! Изверги! Вы что, хотите меня окончательно прикончить? Вы снимаете вместе с маской кожу! — прорычал Бойд, извиваясь в невыносимом мучении, в то время как товарищи пытались снять с него балахон. — О, убейте меня! Билл, пристрели меня в голову и избавь от этих мучений. Ты слышишь?

— Нет, нет, я не могу. Идем, идем, соберись с духом и перенеси это как мужчина.

— Перенести это? Конечно же! Тебе бы такое перенести. Говорю тебе, это невозможно выдержать! Воды, воды ради небес! Отнесите меня к реке и бросьте в воду. Ох, мои глаза! Они жгут как раскаленные уголья.

— Перестань орать! Слышишь? — раздался неподалеку голос. — Ты выдашь нас. Мало того, что мы побеждены, — сюда идут войска.

— Правда, Смит?

— Да, слышишь, как они маршируют? Слышно очень отчетливо. И грохот колес артиллерии тоже. Они наверное в миле отсюда, а может даже ближе. Быстрее, парни, нельзя терять времени! Кто это так ужасно стонет? Что с ним?

— Ожог, ужасный ожог.

— Он — не единственный, хотя, наверное, в наихудшем положении. Блейк убит, и еще, наверное, два-три человека. У некоторых тяжелые стреляные раны. Должен сказать, они нас здорово потрепали. Среди нас есть предатель, рассказавший о наших планах и давший им время подготовиться, — и налетчик разразился потоком ругательств и ужасных проклятий в адрес изменника, кто бы он ни был.

— Тише! — воскликнул тот, кого Бойд назвал Биллом. — Тише, парни! Звук горна! Они совсем рядом. Прекрати шуметь, Бойд. Ты слышишь? — добавил он, потому что последний, которого опять схватили и не очень осторожно понесли, заорал с удвоенной силой. — Тише или ты сейчас выведешь их на нас.

— Тогда пристрели меня в голову. Это единственное, что мне сейчас поможет.

Мистер Лилберн, держась в тени деревьев, поспешил вслед за бежавшим неприятелем и, спрятавшись в зарослях кустарника у ворот, издал звук горна, который как будто прозвучал где-то в полумиле отсюда.

Уверенные, что подразделение войск Соединенных Штатов следует за ними по пятам, ку-клукс-клановцы, несущие на себе убитых и раненых, бросились в лес, а остальные поспешно вскочили на лошадей и галопом умчались прочь, остановившись только на расстоянии нескольких миль от места неудачного нападения.

Тем временем, те налетчики, которые были в лесу, двигаясь так быстро, как могли в сложившихся обстоятельствах, углублялись все дальше и дальше в чащу. Время от времени раздавались оханья раненых, но душераздирающие крики Бойда не прекращались ни на минуту до тех пор, пока кто-то не затолкал ему в рот носовой платок со словами: «Нужда не знает закона! Это ради того, чтобы спасти твою и нашу жизнь и свободу».

Наконец, совершенно обессилев, носильщики остановились, на минуту опустив свою ношу на землю, в то же время внимательно прислушиваясь к звукам погони.