Матрос Железняков
Шрифт:
Красный Питер был похож на бушующее море. Воздух оглашался революционными песнями и звуками музыки.
Под лучами июньского солнца шествие тянулось к Марсову полю, миновало могилы жертв Февральской революции, растекалось по набережным Невы, площади Зимнего дворца. И казалось, не было шествию конца.
"Когда же наконец прекратится этот непрерывный гул толпы?" - думал командующий Петроградским военным округом генерал Половцев. В этот момент в кабинет вошел его адъютант.
– Вы проверили, господин полковник, как обстоит дело с правительственными лозунгами, которые были вывешены
– обратился Половцев к адъютанту.
– Все они сорваны, - ответил адъютант.
– Приняты ли меры, чтобы в демонстрации не участвовали солдаты? продолжал Половцев.
– Так точно, господин генерал. Однако несколько полков вышли на демонстрацию в полном составе.
– Это возмутительно!
– вскипел командующий.
– Вы проверили, какие это полки?
– Московский, Кексгольмский, Волынский...
– Даже Волынский?
– прервал Половцев адъютанта.
– Так точно, господин генерал. Половцев, задумавшись, барабанил пальцами по столу. Адъютант почтительно умолк.
Генерал вздрогнул, точно пришел в себя.
– Что же вы замолчали, господин полковник? Продолжайте, я слушаю вас.
– Политические заключенные в "Крестах" предъявили требование об освобождении их.
– Что?!
– вскочил из-за стола генерал.
– Да, заключенные угрожают, если их требование не будет удовлетворено, они поднимут бунт...
– Бунт?
– обрадованно переспросил Половцев.
– Прекрасно. Будет преступлением с нашей стороны, если мы не используем это. Для спасения России от большевизма мы должны идти на все... Передайте мой приказ: усилить охрану политических заключенных и устроить "побег" уголовных... Сделаем так, чтобы можно было обвинить в этом большевиков... Соедините меня по телефону с господином Переверзевым...
Провокационный план был выполнен с молниеносной быстротой. Меньше чем через два часа после разговора Половцева с министром юстиции Переверзевым 460 арестованным за уголовные преступления устроили "побег". А к вечеру все буржуазные газеты сообщали о том, что побег из "Крестов" 460 опасных для общества преступников, которые якобы перебили администрацию и обезоружили стражу, был совершен... по подстрекательству большевиков!
Население Петрограда заверяли, что сильно обеспокоенное его судьбой правительство приняло срочные меры для поимки бежавших и привлечения к суровой ответственности "главных организаторов этого преступления..."
Демонстрация уже давно закончилась, но повсюду были толпы народа. Митинговали. Пели песни. В садах и парках танцевали под гармошки. В городе еще не знали, что на фронте снова загрохотали пушки...
Железняков с группой матросов направился к даче Дурново. Богатый особняк с белыми колоннами стоял в большом парке. Перед главным входом висела вывеска "Клуб рабочих и солдат". На бывшей даче крупного царского сановника разместились теперь правления нескольких профсоюзов.
"Самовольный" захват дачи рабочими организациями вызвал возмущение буржуазной печати, кричавшей о наступлении анархии. Воспользовавшись тем, что небольшую часть здания занял штаб анархистов, министр юстиции Переверзев пробовал предпринять несколько
Кронштадтцы пошли к даче через Летний сад. Здесь было особенно весело и людно. Отовсюду неслись веселые шутки, задорный смех. Античные скульптуры были украшены красными бантами и лентами.
Матросы разбрелись по парку, а Анатолий пошел в клуб. Там под нестройную музыку нескольких балалаек и гармошек танцевала молодежь. В стороне собралась группа рабочих, обсуждавшая сообщение вечерних газет.
– Неспроста так раздувают этот побег, - хриплым баском говорил пожилой выборжец.
– Ишь сволочи! "По подстрекательству большевиков"!
– Ума не приложу, как могло столько человек бежать из "Крестов"? Сидел я там, знаю хорошо эту тюрьму, - сказал высокий старик.
Матросов в зале не было, и Анатолий вышел в сад, прилегающий к даче Дурново. Здесь он встретил своих балтийцев с броненосца "Пересвет". Они также решили переночевать в Питере. С ними был знакомый Железнякову рабочий Прохоров с завода "Феникс".
Постепенно парк опустел. Матросы вместе с Прохоровым вошли в здание клуба.
Вдруг с улицы вбежал один из служащих клуба и, запыхавшись, тревожно сообщил:
– Мы окружены! Дача в кольце войск!
– Товарищи! Спокойствие!
– крикнул Железняков, - Сейчас выясним, в чем дело!
Он выбежал на улицу. Кругом все было тихо, но за железной оградой со стороны набережной он ясно увидел, как, раскинувшись в цепь, с винтовками наизготовку медленно продвигались к зданию клуба солдаты. Железняков бросился в парк, прилегающий к даче с другой стороны. Но и там уже все было занято войсками.
Из клуба выбежал пересветовец Семенов.
– Товарищ Железняков! Я хотел позвонить на завод или в союз металлистов, но телефонная линия перерезана...
– Закрыть двери и окна! Забаррикадировать главный вход!
– скомандовал Железняков.
В клубе оказалось около шестидесяти человек матросов и рабочих.
– Бери, Анатолий, команду на себя!
– сказал Семенов.
Все дружно поддержали.
В подвалах дачи было спрятано несколько старых винтовок, револьверов и ручные бомбы.
– Ребята, стрелять только в воздух!
Юнкера и казаки бросились в атаку на здание.
Железняков увидел, что в углу окна, где стоял пересветовец Семенов, показалось дуло винтовки. Чтоб спасти товарища, Анатолий схватил дуло и рванул его в сторону.
Раздался выстрел. Железняков швырнул в окно на наступающих бомбу. Раздался оглушительный взрыв. Не теряя времени, Анатолий вслед за первой метнул вторую и третью... Но силы были неравные. С треском рухнула дверь, и в помещение ворвались юнкера и казаки.
Анатолия сбили с ног. Кто-то оглушил его прикладом по голове...
Все находившиеся на даче Дурново матросы и рабочие были арестованы.
Железняков несколько часов пролежал без сознания. Очнувшись, он почувствовал ноющую боль в руке. Лицо сильно распухло. Прядь волос с запекшейся кровью прилипла ко лбу. Он хотел приподняться, но жгучая боль в спине и во всем теле свалила его снова. "Где я, что случилось со мной?" пытался вспомнить он.