Маугли из Космоса
Шрифт:
— Что с ногой? — спросил он.
— Растяжение, наверное, — говорю.
— Покажи!
Пришлось снимать кед, носок, подворачивать штанину треников. Учитель внимательно осмотрел пострадавшую лодыжку, хотя, на мой взгляд, нечего было там рассматривать. Потом он начал водить вокруг нее ладонями, не прикасаясь. Я сразу вспомнил, как Гриня-Босяк откровенничал со мною, что когда он во время их секретных тренировок в школьном спортзале один раз подвернул ногу, Учитель ее вылечил в пять минут, просто поводив руками в воздухе. Тогда я решил, что Туров брешет, но теперь увидел это собственными глазами. И почувствовал — тоже. Боль постепенно уходила, а вместо нее
Когда я встал и осторожно оперся на больную ногу, то понял, что она и впрямь здорова. Это было настоящее чудо. Правда, я быстро о нем забыл, потому что чудеса поперли так густо, что знай только рот разевай от удивления. Следующее случилось сразу после завтрака. Михаил Васильевич велел нам набивать животы горячей пищей впрок, потому что ни на дневке, ни на вечорке готовить будет некогда, придется питаться всухомятку. Меня это известие огорчило — с моим гастритом сухомятка яд, — а Боранта с Хлюпиком, наоборот, обрадовало. Пилот-навигатор второй позиции отвечал за обед, а бортинженер — за ужин. Готовить не любили оба.
Вежливый и любознательный Митя Судаков не преминул поинтересоваться:
— А почему, Михаил Васильевич?
— Потому, что сегодня вам будет не до готовки, — ответил тот.
— Полетим, значит! — попробовал сострить Борант, но Учитель облил его таким ледяным взглядом, что пилот-навигатор второй позиции аж затрясся, как от озноба.
— Межзвездная навигация — не тема для шуток, — назидательно произнес Михаил Васильевич и впервые на наших глазах расшнуровал свой неподъемный рюкзачище.
Мы были так поражены этим новым чудом, что даже забыли о сладком горячем чае. Учитель вытащил из рюкзака тяжелый продолговатый предмет, завернутый в промасленную бумагу. Выложил его на траву и снова принялся зашнуровывать горловину рюкзака. Я сидел к нему ближе всех и успел заметить в рюкзаке что-то типа винтовочного приклада. Помнится, меня даже передернуло от мысли, что Учитель захватил с собой оружие. Зачем?! Нет, в тайге ствол порой иметь не мешает, дичь там подстрелить или медведя шугануть. Хотя летом они смирные, на людей сами не кидаются. Да только кто носит берданку в рюкзаке? Да и не берданка это — уж больно короткая, скорее — обрез, но обрез же оружие бандитское, из него кулаки в комсомольцев стреляли…
Правда, я сразу забыл о бандитах, комсомольцах и обрезах. Потому что Михаил Васильевич достал из внутреннего кармана штормовки черную плоскую коробочку, чуть пошире и подлиннее школьного пенала. В верхней части коробочки была круглая решеточка, рядом маленькая лампочка под колпачком. Ниже решеточки располагался тумблер, а из торца выглядывала металлическая серебристая пипочка. Учитель ухватился за пипочку, вытянул из коробочки длинный телескопический стержень, нажал на тумблер, и почти сразу же послышался однообразный шорох вроде того, что из радиоприемника доносится, когда он не настроен ни на какую станцию.
— Кто скажет, что это такое? — спросил Михаил Васильевич.
— Рация! — в голос выдохнули мы.
— Молодцы! — похвалил Учитель так, будто мы сидели за партами.
Потом он поднес рацию решеткой ко рту, еще раз щелкнул тумблером и негромко произнес:
— Второй, Второй, я Первый, как меня слышишь?.. Прием!
Шорох усилился, и вдруг мы услышали далекий, совершенно неузнаваемый голос Грини Турова.
«Первый, я Второй. Слышу вас хорошо. Прием!»
— Второй, доложи обстановку. Прием!
«Обстановка спокойная, Первый! Работаем по периметру. Прием!»
— Продолжай, Второй. Мы будем к двенадцати часам.
Помнится, в тот момент я почувствовал одновременно удивление и обиду. Удивление от того, что Гриня Туров, оказывается, умеет обращаться с рацией и даже знает, как правильно вести радиопереговоры, а обиду из-за того, что Учитель доверил такую крутую технику Босяку, а от нас утаил, гоняя до седьмого пота на картонном тренажере. Что и говорить, я был тогда сущим молокососом. Не о том, что не дали дитёнку игрушку, надо было думать, а совсем о другом. Хотя бы о том, по какому такому периметру работает боевая группа и какие изменения могут произойти в обстановке, чтобы о них требовалось немедленно докладывать?
Впрочем, человек всегда задним умом крепок. Может, потому и не сильно нас привечают в Галактике?..
Михаил Васильевич не дал нам времени на детские обиды, тут же огорошил новостью.
— Поздравляю, экипаж! Сегодня вы покажете все, на что способны! — сказал он и сорвал обертку с загадочного предмета, который оказался металлической коробкой вроде патронного ящика.
У нас в школе такой хранился в классе начальной военной подготовки, правда, патронов в нем не было. Будет неправдой сказать, что я сразу же сообразил, что имел в виду Учитель. Даже когда он открыл «патронный ящик» и в нем оказался незнакомый прибор, я решил, что наконец-то у нас будет настоящий тренажер — с круглым экранчиком вроде осциллографа, градуированными шкалами, большой кремальерой и двумя рядами тумблеров. Ну, коль уж у нас появились всамделишные рации, почему бы не появиться нормальному тренажеру? В каком-то смысле кумекал я в верном направлении, мне лишь не хватало смелости додумать все до конца. Судя по отсутствующему выражению на лицах остального экипажа, дружки мои были от истинного понимания происходящего еще дальше меня. Они, как кролики на удава, смотрели на прибор в «патронном ящике». Учитель тем временем щелкнул переключателем. Раздалось сдержанное гудение. Дрогнули стрелки в шкалах. На экранчике появилась бледно-зеленая синусоида.
— Это радиомаяк, — сказал Михаил Васильевич. — Настроен на постоянную частоту. Дальность приема — триста мегаметров.
Экипаж дружно присвистнул — ниче себе!
— Если все будет правильно, через двенадцать-тринадцать часов киркилийский рейдер окажется в радиусе приема.
— Простите, какой рейдер? — немедленно уточнил любознательный Митя.
— Киркилийский, — спокойно, словно речь шла от третьем законе Кеплера, пояснил Учитель. — Киркилия — это седьмая планета системы Антареса. Трое суток назад мне удалось уговорить сотрудника радио-обсерватории в Сырых Ключах отправить киркилийцам сигнал бедствия. Если он это сделал, сегодня вечером они будут в заданном квадрате. Наша задача — сориентировать их на Матюхин Бор.
Думаете, в этот момент мы все уже поняли? Как бы не так! Я по очереди оглядел весь экипаж. У астрогатора Митяя глаза были по пять копеек — Михаил Васильевич только что сам говорил, что межзвездная навигация не тема для шуток. Бортинженер деловито присматривался к радиомаяку, в глазах Хлюпика светился восторг узнавания, похоже, он не особо прислушивался к словам Учителя. Пилот-навигатор второй позиции по кличке Борант показал мне большой палец: дескать, вот это вводная, я понимаю!
— Если других вопросов нет, — сказал Михаил Васильевич, — даю десять минут на сборы! С собой взять личные вещи, сухпаек и фляжки, предварительно наполнив их водой. Остальное не брать. Радиомаяк будете нести по очереди. Выполняйте!