Маугли из Космоса
Шрифт:
— Ну, а я о чем говорил! — обрадовался Митя.
— Ты думаешь, ему на самом деле нужен великий астроном Судаков? — усмехнулся Эрик. — А также — выпускник Бауманки Степанов и будущий летчик-космонавт Антонов?
— Ну да! — сказал Митя. — Думаю, он будет гордиться нами, если мы станем, кем захотим. Он же — Учитель!
— А я думаю, ему нужно от нас что-то другое…
— Да не тяни ты резину, Очкарик! — взъярился Боря, меньше других кружковцев любивший абстрактные разговоры. — Говори толком.
— Да не знаю я! — огрызнулся Эрик. — С вами хотел посоветоваться,
— А по шее получить не хочешь? — осведомился Боря. — Я хоть и не «босяк», но тоже накостылять могу будь здоров.
— Кулаками махать много ума не надо, — парировал Эрик. — Мозгами шевелить куда труднее. А вдруг Михаил Васильевич не тот, за кого себя выдает?!
— Во загнул! — восхитился Коля.
— А может, ты фантастики перечитал, Очкарик? — с деланным сочувствием спросил Боря. — Вот и мерещатся тебе повсюду пришельцы да шпиёны. Правильно предупреждал Михаил Васильевич — не читайте этой лабуды, только мозги застудите.
— Да ну вас! — отмахнулся от них Эрик. — С вами не поговоришь по-человечески…
Он решительно выбрался из палатки и зашагал к реке. Луна зашла, и лишь слабые отблески звездного света играли на перекате. Эрик остановился в нескольких шагах от воды, с наслаждением вдыхая прохладный воздух. В безлунном небе безраздельно царил Млечный путь, мерцающей дугой охвативший небесный купол от горизонта до горизонта. Пилот-навигатор первой позиции поймал себя на том, что смотрит на звезды по-другому, нежели прежде. По-хозяйски, словно уже не раз прокладывал курс гравитационного корабля между ними. Обида на «экипаж» проходила. Что с них возьмешь, в конце концов? Сосунки. Привыкли с детского сада играться в луноходы и ракеты. Вот и теперь не понимают, насколько это серьезно — звезды.
Глава 37
Изба старшего егеря-охотоведа оказалась совсем тесной, что очень удивило Старыгина-младшего. Он-то помнил ее совсем другой: просторной, с огромной печью, куда они любили забираться с Алькой Казаровой, когда им было лет по семь-восемь. Потом Алька почему-то стала стесняться. К четырнадцати годам она вообще чудная стала, задумчивая не по делу. Нет-нет, да и засмотрится на веснушчатую свою физиономию в стареньком, с облупленной амальгамой, зеркале, что висело в простенке между рукомойником и окном. Борька только возмущенно фыркал — было бы на что засматриваться!
К шестнадцати годам веснушки у Альки пропали, а с ними пропала и бесшабашная подруга детства, с которой можно было и рыбу удить на вечерней зорьке, и выслеживать маральи стада, и обезвреживать подлые браконьерские капканы. Вместо отличного пацана Альки появилась рослая, рыхловатая девица Алевтина, с одними женихами на уме. Борьке с этой девицей на выданье стало скучно. И в свое последнее каникулярное лето, проведенное на таежной заимке, они чаще оказывались порознь, чем вместе. Даже разговаривать было не о чем. Она мечтала о педагогическом институте, а он — о пограничной службе. На том и разошлись.
С момента призыва в армию Борька на заимке не бывал. Даже с отцом
Читая о таежных похождениях подруги в отцовских письмах, Старыгин-младший, не слишком везучий в личной жизни, иногда подумывал, что вот такая Алька-охотница ему бы могла приглянуться. Правда, думал он об этом не всерьез, в редкие минуты досуга. Служба в Ожерелье затягивала с головой. «Технические позиции» отвечали за дальнюю и ближнюю связь с разрастающейся орбитальной группировкой, отслеживали спутники-шпионы вероятного противника, кроме того — обслуживали Нижнеярский филиал академического Института космических исследований.
Близость к Космосу спровоцировала увлечение астрономией и фантастикой. На этой почве Борька и подружился с техником-наблюдателем Гелькой Берестовым, и дружба эта не пресеклась, даже когда сей техник-наблюдатель — и по совместительству изрядный шалопай — вдруг превратился в мировую знаменитость. Именно ночной разговор сэнээса Берестова с неким Скоробогатовым Михаилом Васильевичем и свел вновь Старыгина-младшего с давней подругой детства. Увы, обстоятельства оказались столь драматичными, что им обоим было не до теплых воспоминаний.
Борька корил себя, что выкачав из Альки всю информацию о странном ее сожителе, саму подругу, по сути, бросил на произвол судьбы, прекрасно зная, что в окрестных лесах скрывается непонятная тварь, лишенная элементарного сочувствия к своим жертвам. Заверения технического эксперта, что «малопихтинский маньяк» всего лишь сложнейшее кибернетическое устройство, не могли обмануть обострившееся чутье капитана государственной безопасности — он видел останки собственными глазами и догадался, что это не совсем робот. Это, скорее, существо, именуемое в фантастике киборгом — кибернетическим организмом, противоестественным соединением живого и мертвого.
Этот киборг почему-то оберегал Альку и при этом дважды напугал ее до полусмерти. А во втором случае, похоже, пытался с нею сделать что-то куда более мерзкое, чем убийство. Врачи сообщили о многочисленных кровоподтеках на коже головы своей пациентки, как будто в нее втыкали тончайшие иглы вроде китайских. Киборг проникал Альке в мозг! Но зачем? Ответа не было, как не было ответов и на множество других вопросов. На такой, например: в самом ли деле инопланетный киборг самоликвидировался? А может, его кто-нибудь ликвидировал? Щупальца этой гадины выглядели так, будто их отрезали чем-то чрезвычайно острым и при этом — прижгли. Начитанный в фантастике Старыгин-младший предположил, что — лучевым оружием. Неужто в малопихтинской округе находился кто-то, кто владеет бластером?