Маугли из Космоса
Шрифт:
— Это я вызвал ее сюда, — вдруг сказал Берестов. — И сделал это по просьбе Михаила Васильевича. Он сам сообщил мне условный сигнал и место посадки космического корабля. Ты прав, парень, твой Учитель великий человек, но ему нужно помочь.
— И чем это ты ему собираешься помочь? — недоверчиво спросил подросток с рацией.
— Он не знает, какая опасность ему грозит, — ответил астрофизик. — Существа, что управляют этим кораблем, должны видеть меня, потому, что по радио они общались со мною, а не с Михаилом Васильевичем. Пропусти меня к кораблю, одного и без оружия. Можешь отправить
— Для начала узнаем, что скажет о тебе Учитель.
Подросток включил рацию, принялся вызывать «Первого». Взрослые с напряжением ждали. Берестов не мог даже намекнуть товарищам, в чем состояла его задумка, но Старыгин и Болотников полностью ему доверяли. «Первый» не откликался, что, видимо, внушило старшему подростку тревогу. Он отключил рацию, беспомощно оглянулся на инопланетный корабль, потом внимательно оглядел астрофизика.
— Лады, — сказал он сквозь зубы. — Иди. С тобой пойдет Санек. — Он кивнул тому пареньку, что держал Берестова на мушке генеральского ТТ. — Учти, если что, он за Учителя глотку тебе порвет.
— Все будет в порядке! — не столько его, сколько своих товарищей заверил астрофизик.
Он не спеша двинулся к дисковидному звездолету. Следом, угрюмо сопя, топал Санек, продолжая держать «дядю» под прицелом. Как бы не пальнул с перепугу, с тревогой подумал Берестов, пытаясь вспомнить, снял ли он пистолет с предохранителя. Впрочем, более серьезные вопросы тут же вытеснили заботы о собственной безопасности. До поляны, над которой мертво, как пришитый, висел звездолет пришельцев, оставалось не более трехсот шагов, а он понятия не имел, что собирается делать. Нужно было как-то уговорить Скоробогатова отпустить ребят — это было главной задачей — и только потом постараться установить контакт с экипажем "киркилийского рейдера".
— Ой ма-ать! — взвыл вдруг Санек, тыча пистолетом перед собой.
Берестов обернулся на него, на всякий случай уйдя с линии выстрела, и только тогда снова глянул в сторону корабля. Он сразу понял, чего так испугался пацаненок. Из-под ярко освещенного, чуть подрагивающего днища спускались приземистые фигуры в скафандрах. Спускались без всякого трапа или тросов — медленно паря в напряженном, отдающем грозой воздухе. Навстречу им спокойной походкой никуда не спешащего человека шел мужчина. Астрофизик не сразу узнал в нем своего ночного знакомца. Он как-то неуловимо изменился, словно земная гравитация перестала давить на его перекошенные плечи.
— Да ну нах… — выдохнул Санек и, отшвырнув от себя генеральский ТТ, канул в сгущающихся сумерках.
Берестов немедленно подобрал пистолет, убедился, что тот стоит на предохранителе, сунул за пояс. Он хотел было обратиться к Скоробогатову, но с тем стали твориться какие-то странности. С ловкостью циркового гимнаста малопихитинский учитель вдруг принялся приплясывать и изгибаться. Делал он это с такой завораживающей легкостью и проворством, что приковал внимание даже космических пришельцев. Трудно было понять, для чего он это делает. Пытается загипнотизировать инопланетян? Обращается к ним на языке жестов?
«Тогда вы немы для Галактического Сообщества», — с горечью вспомнил Берестов
И все-таки главный мостик между мирами сейчас — этот фантастический плясун. Получеловек-полуинопланетянин. Маугли, воспитанный внеземными существами, которые муштровали его невероятно жестоко по человеческим меркам, но, быть может, единственным доступным им способом. Можно ли судить их за это? Наверное, но прежде не мешало бы узнать, по каким законам существует Галактическое Сообщество, на протяжении тысячелетий вынужденное выживать в куда более жестоких условиях глубокого космоса. Нужно во что бы то ни стало убедить Скоробогатова стать посредником между двумя, пусть неравноценными, культурами, доказать ему, что именно в этом заключается его миссия и его судьба.
— Товарищ Скоробогатов! Михаил Васильевич! — попытался окликнуть Берестов «плясуна».
Астрофизик не был уверен, что малопихтинский учитель расслышал его сквозь зудящий гул инопланетного корабля. Скорее всего — нет, потому что не последовало никакой реакции. Тогда Берестов кинулся к нему сам, едва не сбив с ног одного из пришельцев. И тут Скоробогатов его заметил. Астрофизик не уловил момента, когда учитель перестал приплясывать и бросился ему наперерез. Берестову показалось, что он налетел на грузовик, бешено мчащийся по встречной полосе движения. Страшный удар, и боксер-разрядник безвольной куклой кувыркается в мокрой от вечерней росы траве.
Только чудом легкие астрофизика не слиплись, иначе ему никогда бы не отдышаться. Хватая ртом перенасыщенный озоном воздух, он беспомощно смотрел сквозь слезы на склонившегося над ним Скоробогатова. Космический Маугли взирал на поверженного без малейшего сочувствия. Изучал, как инфузорию туфельку. Через несколько мгновений глаза учителя потеплели, он что-то произнес беззвучно, но Берестов сумел прочитать сказанное по губам: «Вам нечего делать здесь, Гелий Аркадьевич. Спасибо за помощь. Прощайте».
Поверженный астрофизик хотел сказать, что им незачем прощаться, что впереди у них много увлекательнейшей совместной работы, но не смог выдавить из себя ни слова. Да и некому было его слушать. Скоробогатов стремительно исчез. А в следующее мгновение стало твориться что-то страшное. Воздух под днищем дисковидного звездолета словно вскипел, то и дело озаряясь ослепительными вспышками. Как будто скопившиеся в нем грозовое напряжение разрядилось целой чередой молний. Берестов уже и не чаял уцелеть, лежал, распластанный, словно распятый на земной тверди подвижник так и не состоявшегося Контакта. Они улетают, думал он. Выравнивают перед стартом электрический потенциал, накопившийся между корпусом корабля и грунтом.