Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)
Шрифт:
Принципиально значимым является анализ названий права собственности у римлян, предпринятый Диошди. Уже его предшественники (Казер и Де Висшер) установили, что древнейшее право Рима не знало точного определения права собственности. Диошди предостерегает против смешения института права собственности и понятия права собственности. Институты существовали уже в раннюю эпоху, понятия же были созданы позднее в период конца Республики. Правотворчество юристов доклассического времени реагировало на сдвиги в социально-экономической области, на преодоление хозяйственной автаркии развитием товарного производства, были выработаны понятия dominium, possessio и т. д., стали различаться собственники de iure и de facto. Но при этом право собственности не стало неограниченным.
Той
зз ВДИ, 1974, Ко 3, с. 34 -- 68.
196
Клоньези о том, что возникновению римской civitas предшествовала совмещавшаяся с гентильной социально-территориальная организация, что развитие собственности шло в направлении от гентильной к фамильной, а затем -- к собственности pater familias, которая была теоретически осмыслена только к началу императорской эпохи в качестве "domirlium". Для реконструкции аграрных отношений в архаическом Риме существенное значение имеют наблюдения Е. М. Штаерман над процессом формирования ранних классовых обществ в разных частях земного шара. Этот процесс характеризуется многими конкретными вариантами, но вместе с тем и некоторыми общими чертами, из которых отметим следующие: конституирование разного типа общин, появление примитивной царской власти с присвоением царем части земли и зачастую появлением идеи верховной собственности царя на землю; выделение знати и рост ее земельных владений; возникновение разных форм эксплуатации и зависимости с сопутствующим им обезземеливанием зависимых. Указанные явления Е. М. Штаерман считает присущими и первоначальному Риму.
Из приведенного краткого обзора явствует, что исследования последних лет внесли много деталей и красок в картину аграрных отношений древнейшего Рима. Однако такие вопросы, как связь двухюгерового надела с частной собственностью, характер и структура коллективной собственности при первых царях, влияние этнического состава на развитие древнейшего Рима, недостаточно исследованы и по-разному оцениваются в современной историографии. Решение этих вопросов тесно связано с решением других, зачастую спорных, названных нами вначале, и затруднено состоянием источников.
Круг их ограничен. Наиболее ранние сочинения, в которых сохранились сведения о земельных отношениях в раннем Риме, принадлежат Варрону. Его замечания разбросаны в разных сочинениях: в первой книге "Жизни римского народа", в трактатах "О латинском языке" и "О сельском хозяйстве". Интерес к древностям и осведомленность в "делах давно минувших дней", а также его особое внимание к сельскому хозяйству придают определенный вес свидетельствам Варрона. Именно он говорит о двухюгеровом наделе Ромула, который не ставился римлянами под сомнение.
У Цицерона нет специальной заинтересованности в аграрной истории, но в связи с проблемой гражданского коллектива, гражданства, которую он особенно разрабатывает в трактате "О государстве", он касается и аграрных отношений. Цицерон писал о первых войнах римлян, их территориальных захватах, о переселении жителей завоеванных поселений в Рим. В своей речи по поводу ответа гаруспиков он вспоминает о родовых владениях своих современников в пределах города. Эти замечания, публично произнесенные в присутствии потомков древних владельцев, дают право признать их вполне достоверными.
Тит Ливий, как известно, дал связное изложение истории Рима царской эпохи, пронизанное идеей всевозрастающего римского влияния. Поэтому он много внимания уделяет военным мероприятиям, ведущим к расширению ager Pomanus
197
такого характера у Ливия в целом совпадают с приводимыми Цицероном. Образованный историк, отнюдь не лишенный критического чутья, как показывает его рационалистическое отношение к фантастическим рассказам о кормлении близнецов волчицей или об исчезновении Ромула, он, естественно, хорошо знает прошлое своей родины и передает в целом канву событий верно. При наличии некоторых преувеличений римских успехов, а также, порой, модернизации в употреблении термина "плебс", сообщения Ливия, касающиеся первоначального Рима, в основе своей признаются современными учеными заслуживающими доверия '4.
Много информации содержится в "Римской археологии" Дионисия Галикарнасского. Ж. Пусе" с подозрением относится к подробной манере изложения Дионисия, считая это признаком его измышлений. Однако галикарнасец, как никто другой из античных авторов, щедр на ссылки. В первых двух книгах своего труда он постоянно упоминает своих предшественников, зачастую приводящих противоречивые сведения, в форме "одни", "другие" или "некоторые". Ясно, что он пользовался рассказами и римских, и греческих авторов. Так, относительно "пифагореизма" Нумы он прямо говорит о римлянине и греке (II, 59). О том, кого он имеет в виду под "римлянином", можно догадаться, вспомнив аналогичные рассуждения в трактате Цицерона (г. р., II, 15, 28). Вообще, он обнаруживает хорошее знакомство с римской традицией, ссылаясь на "римлян" (II, 59; 60; 61) и на "туземные истории" (И, 61) . Несколько раз он опирается как на большой авторитет на Фабия Пиктора (II, 21; 39; 47), на 1~альпурния Пизона (II, 39, 40), по одному разу называет Гнея- Геллия (II, 31) и Цинция Алимента (II, 39). Дионисию принадлежит также важное свидетельство о закреплении в законах ХП таблиц, которые ему хорошо известны, более древних установлений (II, 27). Как видно, Дионисий знал и использовал сочинения старшей анналистики и из более поздних авторов обращался к Гн. Геллию, автору II в. до н. э. Таким образом, сообщения галикарнасского историка базируются на солидных первоисточниках. Дионисий сообщает разнообразные сведения: и о завоеваниях и разделах земли в начальный период царской эпохи, и об учреждении границ полей и культе бога Термина.
"Естественная история" Плиния Старшего включает в себя небольшие по объему, но очень важные замечания -- о двухюгеровом наделе Ромула и о том, что это был наследственный садово-огородный участок.
Довольно подробные биографии Ромула и Нумы, написанные Плутархом, основаны на сочинениях многих писателей. Среди них названы греки Зенодот Трезенский и живший в Ш в. до н. э., а стало быть, знавший наиболее древние версии Антигон, повествующие о римскосабинской войне (R., XIV; XVII). Оба они специально занимались ис-
" См.: Ма як И. Л. Из новой литературы по источниковедческим проблемам древнейшего Рима.-- ВДИ, 1972, М 3, с. 214 -- 2I21.
~' Poucet J. gecherches sur la legende sabine des origines de Коте. Louvain, 1967.
198
– торией Италии и, очевидно, были достаточно известны, если, по словам Плутарха, сведения Зенодота о сыне Ромула опровергаются "многими". Широко использован и Дионисий. Уже знакомства с Дионисием было бы достаточно для представления о римской традиции. Но Плутарх, видимо, обращался к сочинениям римских писателей и непосредственно. Во всяком случае, он упоминает в качестве своих предшественников Фабия Пиктора, Варрона, Юбу, Гая Ацилия, писавшего во II в. до н. э. по-гречески и по греческим источникам, и "Опровержение времен" Keiaey. Несомненно, Плутарх использовал Ливия и Цицерона, во всяком случае пассаж последнего о "пифагоризме" Нумы, но может быть не непосредственно, а через Дионисия Галикарнасского (Cic., г. р., II, 15, 2; Dionys., П, 59; Plut., N., VIII). В главе о семейных делах Нумы Плутарх упоминает три разных версии, что свидетельствует о его широкой осведомленности в римской традиции.