Маяковский едет по Союзу
Шрифт:
«Вчерашний день принес новые доказательства роста культурности масс. Губернский съезд профсоюзов пригласил выступить на нем с чтением своих стихов тов. Маяковского. Литература — один из значительных элементов культуры. Съезд профсоюзов, как зеркало, отобразил рост культурных запросов трудящихся масс нашей губернии. Маяковский говорил съезду, что он пришел, прежде всего, для того, чтобы получить проверку понятности своего творчества рабочими массами. Это — не плохо и важно. Но еще важнее — это то, что вчерашний день на маленьком, но, несмотря на это, очень наглядном факте еще раз показал, как быстро
— Такой небольшой город, а сколько удовольствия! — так воспринял Маяковский Вятку.
Многое пришлось ему здесь по душе: статьи в газете к приезду и в день отъезда, встреча со школьниками на вокзале, хороший вечер в театре и, наконец, новая гостиница с простой и удобной мебелью, с большой пепельницей на столе (он много курил и не терпел маленьких пепельниц).
В промежутке между двумя выступлениями Владимир Владимирович предложил мне сыграть «заключительную» партию на бильярде. По дороге я хотел забежать а магазин — купить вятского масла.
— Что за идея? Бросьте возиться!
Я настаивал на своем.
— Не вертите вола! Или вы идете со мной в бильярдную, или я вас не пущу в вагон с маслом!
В бильярдной было холодно и грязно. Я сказал, подражая его манере:
Шел по улице люматка, поносел и весь дрожал [40] .
Он немедленно проскандировал:
Отец, отец, оставь угрозыск, Свою Ратаму не брани! [41]
Масло я все-таки купил. А ему сказал уже на перроне:
40
Пародируются строки из стихотворения К. Петерсона «Сиротка».
41
Пародируются строки из «Демона» Лермонтова.
— Ну, хорошо, масло вам не нужно. Но вятские, кустарные изделия, я надеюсь, вы повезете в Москву?
— Это другое депо, это я люблю.
И тут же он накупил разных шкатулок и безделушек.
Он был противником всяческих «запасов». Но через час после приезда в Москву домработница Паша принесла мне визитную карточку и на ней лишь два слова: «Одарите маслом». Паша объяснила:
— Как дома втолковали, сразу подействовало. — И унесла полбруска.
Потом Маяковский признался:
— Да, с маслом вы оказались правы. Ну как было действительно не привезти вятского масла?
В Москве продуктов хватало вполне, разве что с маслом временами бывали перебои.
Он сказал: «Если даже бывают временные заторы, тем более нельзя делать запасы, ставя себя в привилегированное положение».
«ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ УКРАИНСКУЮ НОЧЬ!»
Именно так начинается стихотворение Маяковского «Долг Украине», написанное в 1926 году. За этой первой гоголевской строкой-вопросом — ответ:
Нет, / вы не знаете украинской ночи!
И дальше — признание, полное
Разучите / эту мову / на знаменах — / лексиконах алых, — / эта мова / величава и проста: / «Чуешь, сурмы заграли, / час расплаты настав…» / Разве может быть / затрепанней / да тише / слова / поистасканного / «Слышишь»?! / Я / немало слов придумал вам, / взвешивая их, / одно хочу лишь, — / чтобы стали / всех / моих / стихов слова / полновесными, / как слово «чуешь».
Маяковский горячо любил Украину и не раз выступал а разных ее городах. Особенно часто он бывал в Киеве и в тогдашней столице — Харькове: в январе 1926 года (после возвращения из Америки) он делился впечатлениями о своем путешествии, а в конце того же года выступил с разговором-докладом «Как писать стихи?». В новом, 1927 году он четыре раза побывал в Харькове.
Переполненный театр дружно встретил поэта. Свет потушен, как на спектакле (привычка). Стихли аплодисменты, но Маяковский молчит и удивленно вглядывается в зал. Публика пришла в смущение: что случилось?
Из средней двери в зал буквально ворвался опоздавший. Он лихорадочно разыскивал свое место. Наконец, народ сообразил, в чем дело, и все взоры на него. Он пролез на свое место, но с другого края, взбудоражив весь ряд. Тут Маяковский не выдержал:
— Это мне напоминает одного человека, который на вопрос «покажи свое левое ухо» делал так, — при этом Владимир Владимирович правой рукой через голову тронул свое левое ухо.
После этой фразы снова раздались аплодисменты.
— Ну, а теперь перейдем к делу, — сказал Маяковский. Уже в первом отделении слушатели стали забрасывать поэта записками. Он закончил читать «Хорошо!» и для разрядки ответил на несколько записок. Потом собирался снова перейти к стихам.
Раздался протестующий голос:
Не мотайте, отвечайте сразу!
Маяковский сдержанно-иронически:
— Товарищи! Разве можно сразу?
Он прочел два стихотворения, а затем, быстро перебирая записки, огласил наиболее интересные: «Кого вы считаете лучшим поэтом?»
Я лично полагаю, что автор этой записки, должно быть, предрешил ответ, ничуть не сомневаясь, что Маяковский смажет: мол, конечно, себя! Поддеть поэта доставило бы ему немалое удовольствие. Но он просчитался. Прозвучало нечто иное:
— Как вы себе представляете? Лежит пирог славы, и поэты бегут со взмыленными мордами — кто первый добежит, тому и достанется? Неправильно это, товарищи! Все работают по мере своих сил, возможностей и таланта. Для одного и того же дела — дела построения социализма. Все вносят свою лепту. И я тоже. Вот и все.
«Какого вы мнения о Полонском?» - Владимир Владимирович наставительно:
— Он и раньше писал ерунду, а теперь пишет гадости. У него куриные мозги.
О сцену с подозрительным звуком ударяется записка. Маяковский разворачивает ее и достает из бумажки копейку.
Летит следующая:
«Что вы хотели сказать тем, что выступаете без пиджака?»
— От жары, балда.
И опять знакомая записка:
«Маяковский, почему вы все хвалите себя?»
— Мой соученик по гимназии, Шекспир, всегда учил меня: «Никогда не говори о себе дурного, это всегда за тебя сделают твои товарищи», - и широким жестом обвел зал.