Мажор

Трифоев Александр Владимирович

– Ох, тя... нуфигасе, - мальчонка показал рукой в другой угол.
– А позади эн-то чего нарисовано?

– А это стрела, выложенная из костей мертвецов. Указывает место, где зарыты несметные сокровища.

– Дяденька, - снова ершистый мальчишка проявил свой голос.
– Скажите, а книга антересная?

– Очень.

– Очень-очень?

– Очень. Очень.

– Вот, прямо очень, очень, очень?

– Прям очень, очень, очень.

– А картинок много?

– Много!
– хитрец улыбнулся и пошутил.
– Больше, чем букв. И все большие, интересные, почти на каждой странице. Ты, кстати, читать-то умеешь?

– Конечно!
–

малолетка фыркнул в ответ, после чего задал главный вопрос.
– А сколько денюшек хотите?

– Восемь рублей.

– Восемь... Восемь... Восемь...
– эхо пошло по лавке.

– Ого!
– покупатель скукожился, расстроившись.
– А у меня всего пять копеечек. Это мне ещё копить и копить.

Вселенец услышал цену. Мысленно присвистнул. Перестал рассматривать полки и переплеты других книг. Подошёл к торговцу и задал вопрос.
– День добрый, милейший. Я князь Ланин. Хотел уточнить, почему, мои книги, продаёте по цене восемь рублей, когда я рекомендовал цену в сорок копеек?

Продавец склонил голову.
– День добрый, ваше сиятельство. Прошу простить, но следуя закону торговли: Если есть покупатели, готовые платить, то почему не продавать дороже? Опять же, чем выше цена – тем больше вы получите от меня денег. Да и мне достанется поболе.

– Мне плевать на деньги!
– в сырцах вскипел князь.
– Я хотел видеть самую недорогую цену при самой ходовой торговле.

Лавочник удивлённо развёл ладони.
– Ваше сиятельство, тогда всех книг, что мне завезли две недели назад, хватит на половину дня торга. А вы ещё учудили!
– Он показал рукой на рекламный плакат.
– Взяли и нарисовали такую привлекательную афишу. Народ липнет на неё, как на мёд: любуется, спрашивает и тут же покупает. Берут все, у кого есть деньги - даже те, кто не умеет читать.

– Не умеет читать?
– вселенец переспросил удивлённо.
– Им-то книги зачем?

– Господин князь, опять сработала ваша задумка! Мало того, что на книгу надели обложку с картинкой, чего раньше никто не делал. Так вы ещё внутри напечатали много рисунков. Обычно их в книге - два, три, пять. Не больше. А у вас! Цельных двадцать шесть штук. Людишки хватают книги не читать, а любоваться картинками. Они потом по ним сами составляют рассказ. Так, что... Это, я ещё скромный, надо было ставить цену не восемь, а двенадцать рублей. Их бы всё равно разобрали. А если хотите, чтобы я продавал много и недорого, печатайте больше. А то привезли двести экземпляров. И крутись как хошь. А так хоть цена немного отпугивает народ.

Ланин недовольно прикусил губу.
– Ладно, не ворчи - будут книги. Постараюсь увеличить выпуск. Как раз завтра поеду ещё станки докупать.

– Ваше сиятельство, - лавочник тут же захлопал в ладоши.
– Тогда и "Пятнадцатилетнего капитана" привезите. Там картинок ещё больше.

– Надо же, ушлый какой?
– издатель поднял брови.
– Ты мне ещё про сборник ВОЕНИЗДАТа напомни!

– И напомню! Если подскажите? Сборник – это, что? Зазывающий плакат к нему есть? Картинок в книге, много?

***

Гость, развалившийся в кресле, сразу не понравился редактору газеты "Вестник Европы", как только тот появился в его кабинете. Природная дворянская спесь, чванство, зазнайство просто сочились из каждой клетки этого наглеца. Василий Андреевич Жуковский не любил таких людей. Ждал от них неприятностей и старался по возможности аккуратно обойти стороной.

– Господин

Ланин, - начали осторожный диалог.
– Я посмотрел ваши стихи...

– Сударь!
– решительно поправили редактора.
– Это не стихи. Стихи, это когда несколько строк - две, четыре, восемь. У меня гораздо больше. Поэтому, у меня... поэма! "Руслан и Людмила". Вам, понятно?

– Конечно, пусть будет поэма, милостивый князь. Произнося стихи, я имел в виду - поэма в стихах. И тем не менее, к моему большому, я бы даже сказала огромному сожалению, вынужден сообщить, что не смогу напечатать поэму в нашем издании.

– Это ещё почему?
– князь явно не ожидал такого ответа. Он сурово свёл брови.

– Как бы вам сказать… - редактор старался подбирать слова очень тщательно и взвешено.
– В произведении всё хорошо: И слог, и рифма, и звучание. Но! Нет какой-то искры. Позыва. Страсти к действию. Поймите! Мы, такой... образцовый ЕВРОПЕЙСКИЙ журнал! Который занимается размещением статей и материалов на актуальные политические темы. А вы принесли несколько другое. Что совсем не подходит под формат журнала. Послушайте, что вы пишете...

У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот ученый

Всё ходит по цепи кругом;

Идет направо – песнь заводит,

Налево – сказку говорит.

Или, ещё...

Ищу напрасно впечатлений:

Она прошла, пора стихов,

Пора любви, веселых снов,

Пора сердечных вдохновений!

Восторгов краткий день протёк...

– Понимаете, о чём я говорю, ваше сиятельство?

Ланин удивлённо похлопал глазами.
– Нет.

– Как же?
– дали пояснение своим мыслям. – Сейчас Россия просыпается. Обновляется, стремится к новому, лучшему. А вы, наоборот, желаете укачать её. Убаюкать. Оставить, там, где была всё это время. В старом добром прошлом. В сказках, песнях, мечтах и сказаниях. А наше будущее – оно другое! В прогрессивном порыве. Среди передовых и просвещенных веяний истории. Возьмём, к примеру: Францию, Англию, Голландию. Печатные издания, которых не просто бурлят. Они ищут скандалы. Высмеивают пороки. Устраивают революции. Сметают старые монархии. Жаждут перемен! Вот, к такому мы идём материалу. А теперь, давайте посмотрим, как пишете вы…

Так, мира житель равнодушный,

На лоне праздной тишины

Я славил лирою послушной

Преданья темной старины.

Я пел – и забывал обиды

Слепого счастья и врагов…

– И так далее, и тому подобное. Какая-то грусть, тоска, безнадёга. Поймите, я не говорю, что это плохо. Просто, это, другое... Вам надо печататься в другом месте. Где романтика, грезы… возможно безответная любовь.