Мазохистка
Шрифт:
И вот мы идем к злополучному помосту, на котором виднеется фигура Алехандро Бертолуччи, только что осиротевшего, но еще не знающего об этом. Я оставляю женщину, чтобы якобы договориться с ним о том, что и так уже оговорено, а сам сворачиваю в противоположную сторону, где меня дожидается Занзас.
– Не позволяй себе лишнего, – зло бросаю я ему. Босс отдает мне в руки стакан с виски.
– Держи, мусор. – Он делает паузу, высматривая мою женщину в толпе. – Тебе нужнее.
Мысленно проклиная все на свете, я возвращаюсь обратно к Рене:
– Этот Алехандро сказал, что поставит любые песни, какие ты захочешь, –
– Серьезно? – обрадовалась женщина, даже не взглянув на меня и потому не увидев выражение моего лица.
– Да, иди, – со вздохом сожаления отпускаю я ее в неминуемое будущее. Она целует меня в щеку и устремляется вперед. В последний момент я порывисто пытаюсь удержать ее, но не успеваю, и ее черные волосы выскальзывают из моих пальцев.
Сначала я хотел не смотреть. Просто стоять где-нибудь в темном углу, отвернувшись к стене, ничего не видеть и не слышать. Потом я и вовсе решил уйти в нашу комнату, чтобы переждать там всю эту неприятную процедуру. Однако уговор есть уговор – я должен был смотреть и понять, что при этом чувствую. Отвратительно и глупо – я ведь и так понял, что да как, вернувшись в лифт. «Она возненавидит меня».
Мне было мерзко еще тогда, когда я увидел, как Занзас прижал ее к себе, а она, не подозревая, что это он, а не я, податливо изогнулась всем телом. Я залпом осушил бокал с виски и налил себе еще. Когда по глазам резанула вспышка света, и весь зал замер, уставившись на поистине небывалую картину, я уже допивал третий. Я увидел, как женщина глазами пытается отыскать меня в толпе, явно растерянная и сбитая с толку, и понял, что сейчас просто не выдержу и брошусь туда, в центр зала, вырву ее из лап проклятого босса и… «И что потом? Будем с ней скрываться от разъяренного Занзаса и альянса в придачу? Уедем из страны?»
Когда он поцеловал ее, я лишился рассудка. На мгновение я захотел, чтобы мне вырвали глаза, а лучше всего, чтобы боссу отрезали его проклятый язык, которым он шарил во рту моей женщины! Ревность, бешенство, ярость. Багровая пелена застилала мне взор, а единственным желанием было убить это животное, посмевшее посягнуть на мою собственность.
Когда он закинул ее ногу себе за спину и провел по ней от лодыжки до самого бедра, мало, что не показав всем присутствующим, какого цвета у нее нижнее белье, я не выдержал, и разбил пустой стакан об пол. А потом попросту рванул к выходу, не желая больше видеть, что происходит в центре застывшего зала. По пути я натолкнулся на сочувствующий взгляд Луссурии и унылую рожу Бельфегора. Когда первый попытался меня остановить, я вырвался, зная, что достанется любому попавшемуся под горячую руку.
Я плутал какими-то непонятными коридорами, все больше злясь. По большей части, на Занзаса, но также и на себя. Остановившись напротив окна, я увидел круглый пруд и двух птиц. Я ударил по стеклу кулаком, и по нему пошла трещина. Не успокоившись, я начал пинать его коленом, затем подключил ноги. Наконец, окно окончательно треснуло и посыпалось кучей битого стекла вниз. Холодный ветер продирал до костей, но именно это мне и нужно было, – мало-помалу я приходил в себя, жадно глотая ртом ледяной воздух.
– Скуало! Скуало! – услышал я треск в передатчике, который находился в кармане пиджака. Сделав еще пару глубоких вдохов, я вставил
– Вроооой, заткнись, Луссурия! Вы уже начали операцию? – я понял, что больше всего на свете мечтаю сейчас перерезать кому-нибудь горло.
– Ты хоть понимаешь, как это будет сложно – отделить зерна от плевел? – запричитал Хранитель Солнца Варии. – Как мы собираемся убрать только альянс и Алехан…
– Алехандро оставь мне! – прорычал я в передатчик.
– Ладно, ладно, – испуганно согласился Луссурия. – Но все равно…
– Скажите Алехандро, что его к себе вызывает отец. Вырубите свет или включите пожарную тревогу, чтобы народ свалил, а людей из альянса задержите внутри зала, – мой воспаленный жаждой крови мозг лихорадочно придумывал вполне себе пригодный план.
– Оперативно, – присвистнул Бельфегор.
– Все всё поняли? – рявкнул я в передатчик. – Как разберусь с этим куском мусора, присоединюсь к вам.
– Ску, надеюсь, это ты сейчас не о боссе…
– Заткнись, Луссурия!
Итак, я отбросил все ненужные на данный момент мысли – мне нужно было попасть в кабинет Антонио Бертолуччи одновременно с моей жертвой, а я не то, чтобы хорошо представлял, где нахожусь на данный момент. Еле найдя лестницу, я добрался до своей комнаты, по пути вырубив двоих охранников. Приделав к левой руке меч, я сразу почувствовал себя бодрее, в конце концов, большую часть жизни я жил именно сражениями, а не запутанными отношениями с женщинами. Когда я открыл дверь в кабинет почившего босса, на моем счету уже было семеро {козлят, лол XD} людей Бертолуччи, и я намерен был увеличить это число в разы. Потеряв бдительность, я чуть не подставился под пулю, однако успел ворваться внутрь комнаты и схорониться за опрокинутым на бок письменным столом.
– Где мой отец? Что вы сделали с моим отцом?! – взвыл Алехандро, паля из пистолета в мое укрытие.
В воздухе настолько отчетливо пахло горелой плотью, что я поражался, как этот щенок еще сам не додумался, что сталось с его родителем.
– Занзас сделал из него барбекю, – усмехнулся я, перекрикивая свист адресованных мне пуль.
– Что?! Да как вы… после всего того, что мой отец сделал для вашей гребанной Варии!..
– На войне как на войне, – ответил я на его восклицание, выхватив из внутреннего кармана собственный пистолет и очень даже удачно пустив ему пулю в ногу. Послышался сдавленный мат, и несколько пуль продырявили ненадежное дерево в каком-то сантиметре от моего лица. Я мог бы задействовать взрывчатку, припрятанную в лезвии, однако тогда был риск, что парень умрет слишком легкой смертью. «Что ж, ладно», – я снова высунулся из своего полуразрушенного укрытия и прострелил-таки Алехандро руку.
Я поднялся и медленно отряхнул запачкавшийся пиджак, не спеша приближаясь к истекающему кровью парню. Его смуглое лицо заметно побелело, и синяк под глазом стал виден четче.
– Видишь ли, – я готов поклясться, что выглядел в этот момент в его глазах таким же психом, как Бельфегор, – твой отец не идет ни в какое сравнение с одной женщиной, очень важной для меня… и Занзаса, – прорычал я, поднимая лезвие меча. – И очень неудачно для тебя, что ты пытался ее облапать. ПРЯМО ПРИ МНЕ! ВОТ ЭТИМИ САМЫМИ РУКАМИ!!! – я двумя слитными движениями срезал обе кисти его рук.