Меч и проводник.Дилогия.
Шрифт:
– Послушай, - он подавил гордость и обратился к вошедшему на участок телохранителю, - ты не присмотришь за ней немного?
Пёс недвусмысленно ухмыльнулся половиной пасти и задом пополз к забору, мотая головой.
– А где... остальные?
– Гозрений всё ещё надеялся, что ему удастся уговорить хоть кого-нибудь из агентов.
Оборотень оскалился и указал носом на забор. Понятно. Не удастся.
Отчаявшийся отец уже собрался кинуть на ребёнка усыпляющее заклинание - это не вредно, но...
– что ж он без магии с собственной дочерью не справится?
– когда Ренина потребовала ещё булку и уснула с ней прямо на крыльце.
Он перетащил её в спальню, радуясь, что огородил кровать со всех сторон - не выберется, когда проснётся, выпил укрепляющего отвара, взял накидку и пошёл
– Пойдём, - протянул он одежду телохранителю, - поедим немного... тебе тоже не позавидуешь.
Оборотень отпираться не стал, подпоясал мантию и пошёл ужинать. Руки тряслись, когда Ренни накладывал кашу в миски.
Предстояло пережить ещё один день... Смущало, что он обещал владыке Аледеру любить её - но ничего не чувствовал, кроме желания упасть и заснуть. Гозрений налил вина себе и телохранителю, дождался, когда тот уйдёт спать на улицу, и бросился на кровать. Без сил. Без чувств. Но спать не смог - полночи подскакивал, чтобы посмотреть, нормально ли чувствует себя ребёнок.
– Ты кто?
– спросила она его утром, склонив голову набок.
– Папа, - слово ему нравилось.
– Папа?
– весь вид дочери выражал недоверие и недоумение.
– Да.
– Как тебя зовут, папа?
– Ренни.
– Йенни?
– дочка попробовала слово на язык и вновь спросила: - Ты кто?
– Папа.
– Папа?
– она всё смотрела на него, никак не в силах понять, почему он - папа.
А потом всё началось сначала - каша, не хочу, булка, речка, собачка, киска, лошадка, тьфу, плохой, дай, пойдём... Испытывая едва ли не неимоверную благодарность к мудрости владыки, он сдал ребёнка на руки Хельму вечером, а не следующим утром, - так договорились на первое время, - и был безумно счастлив, что ночь пройдёт спокойно. Приплёлся домой и рухнул. Теперь до встречи с ребёнком предстояло работать без передышек, иначе выгонят и из академии и из лечебницы... ничего... в крайнем случае вернётся в Путарь, а сюда будет телепортировать...
Все следующие дни из аудитории он бежал в библиотеку, оттуда - под купол для отработки заклинаний, а потом - на ночное дежурство в лечебницу. Ему позарез нужны были эти два свободных дня. Он боялся, что владыка передумает - владыка не передумал. И после двух дней, проведённых с дочкой, Гозрению хотелось одного - спать. Сутки, двое, трое, ещё лучше - дюжину.
Осенью Лидия впервые застала у него Ренину:
– Ты взялся подрабатывать нянькой и телохранителем?
– удивилась она.
– Что, с целительством совсем плохо? Говорила тебе: выбери дорогую лечебницу - сейчас бы уже нашёл богатеньких больных. В Путаре тебя вон до сих пор ждут. Может, вернёшься? Давай, у нас и проще, и жизнь дешевле. А чей ребёнок? Славненькая, но шебутная какая-то слишком. Чего она у тебя грязная такая? Зачем ты ей эти ямы рыть даёшь, родители ж в обморок свалятся... Рыжую специально подбирал? Или тебе другую не доверили? Что она там копает, её уже скоро видно не будет! А оборотни эти, они что - дополнительные телохранители? И те, которые за забором? Или это просто собаки? Вроде раньше их столько не было? Ничего себе! Богатенький папашка у девчонки! Мои бабка с дедом меньше на меня тратили! Куда ему столько - ты ж прекрасный боевик, хоть и целитель, любого по стенке размажешь, зачем столько охраны? Денег ну совсем мужику не жалко... Но он не маг, да? Маг бы тебя не нанял... или нанял?
– Это моя дочь, - ответил Ренни.
– Твоя дочь?
– брови у Лидии поползли вверх.
– Ты в этом уверен? Ты что, уже умеешь родство определять?
Она подбежала к яме, которую Ренина с упоением углубляла, присела и принялась разглядывать девочку.
– Похожа, - решила она наконец.
– Есть что-то общее. Надо же... счастливый. А мне ещё, наверно, несколько дюжин лет дитя ждать, как бабке... Постой, это ты что - из-за неё сюда перевёлся? Ну знаешь, мог бы и сказать, я тебе что, чужая? Или думал, я ревновать буду? А кто её мать, почему я ничего не слышала? Ты что... с ней сейчас? Да не, не похоже, что я не вижу, что ли - никаких признаков женщины в доме... и телохранителей ты б нанимать не стал... Ничего себе - это
– Госпожа Талина, жена светлого владыки Аледера, - он давно перестал ревновать, и почти забыл Талину, но получилось почему-то всё равно сквозь зубы. А вот следующая фраза далась легко: - А нас зовут Ренина.
Помолчал и добавил:
– Юная госпожа Алеренина. Ренина.
Интересно, как светлый владыка отнёсся к этому имени?
– Да ну-у?
– обалдела Лидия.
– Расскажешь?! Слушай, а давай я буду приезжать тебе помогать, владыка не запретит? А чего ему запрещать - я и пригляжу и приготовлю! И переодену и умою, что ж она у тебя грязная такая... А! Теперь я поняла, что она так резво копает, - не, ну ты смотри, уже нору рыть начала!
– она ж подгорная! Ничего себе - это у вас в крови что ль? Ой, так что - тот свитер... ну помнишь... ты его до сих пор иногда носишь, он что... память? А я ещё тогда подумала - откуда у тебя в нашей провинции такой? Ну ты даёшь! Расскажешь, да? Слушай, я так детей хочу, а всё никак... так я помогу тебе, да?
Владыка не возражал. И с Лидией и вправду стало легче - пусть она и приезжала раз в дюжиницу, но ей нравилось возиться с девочкой, а Гозрений мог хоть изредка перевести дыхание и посмотреть в учебники. Заодно, глядя как Ренина шустро объясняется с телохранителями, он выучил и язык оборотней - не самый необходимый, но весьма полезный для целителя.
Зимой стало не хватать денег: хозяин захотел продать дом, и он решил его выкупить - Ренине там нравилось, да и где гарантия, что из следующего не придётся также спешно переезжать? Видя, что маг в доме заинтересован, владелец цену повысил - не на столько, чтоб Гозрений обозлился и купил себе другой, но всё же вполне прилично. Лидия предложила купить напополам - и он со стыдом согласился, так как на каждый вовремя не уплаченный за обучение куль золотых к следующему году набегало две дюжины, а сдать все курсы вовремя не получалось - дочка вытягивала все силы. В Академии можно было учиться хоть всю жизнь - маг не считался свободным, пока не расплачивался полностью. Не расплатился - значит ещё ученик. Это и правильно - хороший маг всегда найдёт, где заработать.
Следующей весной, когда дела стали совсем плохи, и он подумывал - не попросить ли в долг у Лиэрна или Уржела, его вызвал к себе Хельм и сам поднял этот вопрос. Гозрений замялся, но вынужден был признать нехватку денег: Дагор наверняка был в курсе всех его дел - на то он и тайный советник.
– Подожди, - успокоил его длинноволосый советник, посылая секретаря в соседний кабинет, - сейчас проконсультируемся у господина Ханта. Деньги в его ведении.
– Ребята, вы серьёзно влипли, - изысканной одежде вошедшего позавидовал бы и сам Глава Ковена. Мимолётный взгляд, брошенный казначеем на Гозрения, не оставлял сомнений, что всё, что есть у мага, включая и его способности, оценено с точностью до четверти медяшки. Но Хельма, по-видимому, ничуть не раздражали ни самодовольный и торгашеский вид, ни изысканные эльфийские сапоги и вызывающе белоснежная рубаха господина Ханта под лёгкой и очень дорогой кожаной курткой - тайный советник улыбнулся дружелюбно и чуть насмешливо.
– Очень серьёзно, - мрачно повторил господин Хант, присаживаясь на край стола, под едва заметную усмешку и не подумавшего возмутиться Хельма.
Гозрений вздрогнул - вдруг отнимут дочку под предлогом плохого воспитания. Вроде старался-старался научить прилично себя вести...
– Что случилось?
– в голосе тайного ощущалась не столько тревога, сколько привычное и давнее взаимное подшучивание, и сразу стало немного легче.
– Юная госпожа изволила вчера на званом ужине укусить за ногу эльфийского посла, - злорадно сообщил казначей.
– Проползла под столом, и, пока все восторгались её наглостью, вцепилась послу в ногу. Тебе ещё не доложили?