Меч истины

Atenae

*

Удивительно, в какую трясину может завести забота о целых штанах! Впрочем, я и не ведал, что ступаю в трясину. Дорога забирала в горы, смирная лошадь, присланная Публием Донатом, несла меня ровной рысью, рядом трусил на осле управляющий по имени Приск. И пробудившийся весенний лес всё ближе льнул к размытой каменистой тропе. Нам давно не встречались возделанные поля, я гадал, какую ценность может иметь вилла в таких местах. Охотничьи угодья, быть может? Пустынно и глухо, словно в какой-нибудь Германии.

Впрочем, пашни всё-таки

были. Вилла Доната приютилась на склоне высокого лесистого хребта, но с востока земли были возделаны под виноградники. В урочище, где мы остановились напиться из горного потока, паслось стадо. Невеликое богатство, но по нашим временам достаточное, чтобы прожить небольшой семье.

Было очевидно, что вилла благородного Доната знавала лучшие времена. Первоначально она строилась в римском стиле: обширные крытые галереи соединяли хозяйственные постройки. Имелся даже сад, украшенный статуями и прудами. В прудах вода обильно цвела ряской, мрамор покрылся буро-зелёными пятнами. Последняя пара веков сказалась на этом аристократическом обиталище не лучшим образом. Роскошь уступила место практическим соображениям, и виллу обнесли тёсаной каменной стеной, словно какой-нибудь форт. Впрочем, ограда тоже нуждалась в починке, местами камни выпали, и зияющие дыры делали её похожей на улыбку старухи.

Мы прибыли под вечер, вилла, утонувшая в тени горы, показалась мне неуютной и мрачной. Из распадков тянуло ледяным сквозняком, здесь было гораздо холоднее, чем в городе; я плотнее завернулся в плащ. Не такого ожидал, слыша о «вилле благородного Доната». Меня тоже подвела привычка к торопливым суждениям.

Спешились во внутреннем дворе, и Приск сопроводил меня в господский дом. Особой роскоши я не заметил, но всё было чисто и пристойно. Мозаики пола вымыты, стены носили следы умелой починки. В комнате, куда меня ввели, на столе лежали свитки. В этом доме не чуждаются учёности, это радует.

Впрочем, радоваться я быстро перестал, когда распахнулась дверь, и вошёл благородный Публий Донат. Он двигался со стремительностью тарана и сам напоминал этот таран.

– Приветствую тебя, Визарий. Я рад, что ты принял моё предложение.

Когда бы не задаток, я должен был бы тут же развернуться и бежать. Но задаток воплотился в новые штаны, а Публий Донат сожалел, о людях, не отработавших заплаченные деньги. Он, кстати, не подал виду, что мы встречались прежде. Но я хорошо запомнил это своеобразное лицо: квадратный череп, очень коротко остриженный, чтобы скрыть зарождающуюся лысину, орлиный нос, тонкие губы и этот пронизывающий взгляд из-под тяжёлых, словно бы припухших век. И принялся гадать, не было ли письмо к загадочному Фотию способом ознакомить меня с характером и требованиями работодателя.

Не в первый раз меня принимали за наёмника для тёмных дел. Я никогда не испытывал затруднений, отказываясь от подобных предложений. Но Публий Донат не из тех, кому легко отказать. Лишь бы его желание было выражено дипломатично, чтобы я смог без скандала увернуться.

– Я должен яснее представлять свои обязанности в этом доме.

Донат доброжелательно кивнул:

– Мне рекомендовали тебя, как мастера боя на мечах. Дело в моём племяннике Проксимо. Ему необходимо обучиться владению оружием. Я слышал, что ты терпелив с учениками.

Склоняю голову в припадке скромности:

– Любопытно, кто аттестовал меня столь лестным образом?

Суровое

лицо Доната делается чуточку приветливее, у этого человека есть особый дар оставаться властным и простым одновременно:

– Он тебе известен! Мой старинный знакомый Авл Требий.

Так. Я не видел Мейрхиона с тех пор, как собственноручно свернул на сторону его унылый нос. Не была ли его рекомендация хорошо подготовленной местью, вопреки всем заверениям Квинта, что в их доме на меня не держат зла?

– Что ж, я знаю Авла Требия. Но ты упомянул о терпении. Благородный Проксимо ленив? Или обладает трудным характером?

В тяжёлом взгляде Доната промелькнула досада:

– Нет, дело в другом. Позволь, я представлю тебя, сам всё поймёшь.

Он сделал мне знак следовать за ним. Оказалось, что в этом странном доме было два кабинета: в одном работал Публий, в другом обитал его племянник. Таблин младшего Доната оказался битком набит разнообразными книжными сокровищами. Посреди этого изобилия в кресле спиной к двери восседал белокожий юноша. Мне был виден худой, острый локоть и нога, небрежно закинутая на изящную четырёхугольную скамью, крытую алым бархатом.

– Проксимо!

Юноша не подал вида, что слышал обращение. Донат скрыл досаду и позвал снова:

– Проксимо, я привёл к тебе Марка Визария. В Истрополисе он слывёт непревзойдённым мастером меча. Тебе ведь нужен учитель!

В последних словах послышались заискивающие нотки. Неожиданно для властного офицера. Ещё более странным был мой будущий ученик. Римские юноши обычно почтительны к старшим, а этот даже не поднялся на ноги, когда мы вошли, только оторвал взгляд от кодекса, который внимательно читал. Очень юным Проксимо не казался, лет двадцать, должно быть. И на бестолочь тоже не походил. Властности в чёрных глазах было ничуть не меньше, чем у дядюшки. И он глядел на меня неласково. Будь я проклят, что с ним не так? Поразительно красивое лицо: бледное, в обрамлении длинных чёрных кудрей, полные губы твёрдо сжаты – признак энергии и воли. Странно, что энергии совершенно лишено худощавое тело, покоящееся в стариковском кресле.

Он молча изучал нас обоих, словно и дядюшку видел впервые, или же ожидал, что у того неожиданно вырастет вторая голова. Было слышно, как мерно шлёпают капли в клепсидре. Предложение Доната не вызвало восторга – самое меньшее, что можно сказать. Потом твёрдые губы разжались:

– Я предпочёл бы сам выбирать учителей.

Публий пожал плечами:

– В этих краях ты не найдёшь никого лучше Визария!

– Посмотрим, - заметил Проксимо и встал.

Юпитер Всемогущий, И КАК Я ДОЛЖЕН ЕГО УЧИТЬ? У парня совершенно не сгибалось правое колено. Ходил он довольно уверенно, не считаясь с хромотой, но этого мало, если хочешь фехтовать.

Молодой человек покинул таблин, унося свою книгу. На нас он даже не оглянулся. Донат изучал мою реакцию:

– Теперь ты понимаешь, для чего мне нужно, чтобы учитель был терпелив?

Что ж, это я понимаю. Если мои обязанности ограничиваются только тем, о чём сказал Донат. А не предполагают нечто, о чём он счёл нужным умолчать. Ладно, сыграем варвара, не умеющего читать между строк!

– Меня не пугает характер твоего племянника, уважаемый Донат. Прости, но меня беспокоит совсем другое! Ты позволишь быть откровенным?