Меч наемника
Шрифт:
– Хорошо еще, – добавил Вик, – что у них были только штурмовые лестницы, а не осадные башни. Нападавших хоть и было в несколько раз больше, чем нас, но на стенах одновременно их не могло оказаться много.
– А вода?
– В первый же день шел дождь. Помнишь? И на следующий, когда Синьява увел большую часть своего отряда на юг. Мы собирали воду во все, что нашли. Кстати, дождь помог нам выдержать и второй штурм – еще всем отрядом Синьявы. Во-первых, они вязли в грязи и скользили у стен, и, во-вторых, зажигательные стрелы
Войдя во внутренний дворик, Пакс остолбенела. В строю стояли человек двадцать из ее когорты. Она посмотрела на Вика, и тот кивнул:
– Все.
Когда друзья бросились ей навстречу, Пакс заметила, что у всех них были повязки на руках, ногах или под нагрудниками.
– Я понял, дочка, что мы тебе обязаны спасением, – сказал Рауф, ветеран, отслуживший уже больше двадцати лет.
Пакс снова разрыдалась.
– Не мне, – сквозь слезы сказала она. – Это Канна и Сабен… Без них я ни за что не смогла бы…
– Успокойся, успокойся, – обнял ее Рауф. – Главное, что дело сделано. А ты молодец. Если так дело пойдет, глядишь, ты у нас скоро сержантом станешь. – Он улыбнулся и добавил: – Надо бы тебе прозвище придумать… Точно – Пакс Длинные Ноги. Или даже лучше – Везучая Пакс.
Рауф обнял ее, и со всех сторон к Пакс протянулись ласково хлопающие ее по плечам и по спине руки.
– Эй, Пакс! – позвал вышедший из казармы младший оруженосец герцога. – Герцог вызывает тебя.
Увидев, что она прихрамывает, оруженосец спросил:
– Ты ранена?
Пакс покачала головой:
– Ничего страшного. Все в порядке.
Встретившись с ним взглядом, Пакс с удивлением обнаружила, что оруженосец был совсем юным, наверное даже младше нее. Ему суждено было в будущем стать офицером или рыцарем, но сейчас Пакс чувствовала, что прожила чуть не на целую жизнь больше, чем он.
Юноша покраснел под ее пристальным взглядом, и Пакс прикинула, не следовало ли отвечать ему «сэр». Нет, не сейчас по крайней мере, решила она про себя.
В комнате с двумя окнами, выходившими во двор, находились герцог, второй оруженосец, один из врачей и какой-то человек, лежащий на узкой кровати.
– А, Пакс, заходи, – позвал ее герцог и более официально добавил: – Капитан Ферраульт желает поговорить с тобой.
Только сейчас Пакс узнала капитана. Его обычно румяное лицо было белее полотна, а вечно улыбавшийся рот застыл в гримасе боли. С другой стороны кровати над Ферраультом склонился врач, аккуратно снимающий старые грязные бинты. Пакс подошла к изголовью кровати. Даже при ее небольшом опыте было ясно, что Ферраульт умирает.
– Господин капитан, – негромко произнесла она. – Это я, Пакс… Вы меня вызывали…
Некоторое время Ферраульт смотрел словно сквозь нее, затем его взгляд сфокусировался:
– Пакс, ты… все сделала правильно… Молодец… Я сказал герцогу…
– Спасибо,
Капитан чуть повернул голову:
– Молодец, Пакс… Очень быстро… Мы и не надеялись…
Ферраульт замолчал, не договорив. Пакс заметила, как герцог сжал кулаки. Врач чертыхнулся себе под нос и сказал:
– Извините, мой господин, но капитану лучше помолчать. А вы, друг мой, – обратился он к Ферраульту, – терпите.
Врач размотал бинты, и взглядам присутствующих открылась огромная воспаленная рана на животе Ферраульта. Присвистнув, врач стал быстро, но как-то машинально протирать ее какой-то резко пахнущей жидкостью. Пакс поняла – опытный врач, увидев такое ранение, уже не надеялся на то, что капитан поправится.
– Бесполезно… Слишком поздно… Заражение… – прохрипел Ферраульт, и в его голосе не было вопроса.
– Сам знаю, – с привычной раздраженностью к больным, лезущим не в свое дело, буркнул врач, но, помолчав, добавил: – Действительно, вряд ли удастся спасти вас, капитан. Облегчить вам страдания – все, что в моих силах.
– Это будет… долго? – сквозь зубы прошептал Ферраульт.
– Нет, – четко, словно докладывая, ответил врач, поднося к губам капитана флягу. – Выпейте, разбавлять не будем – вас может стошнить от жидкости. Сделайте несколько глотков.
Затем врач смочил чистое полотенце в жидкости из стоявшего у кровати котелка и наложил повязку на рану Ферраульта. Повернувшись к герцогу, он сказал:
– Мой господин, большая доза снимет даже такую боль на несколько часов. Больше я ничего сделать не смогу. Если я понадоблюсь вам, пошлите за мной в казарму. Там остальные раненые.
– Спасибо вам, маэстро Симмит, идите… Капитан… – обратился он к Ферраульту.
– Мой господин… я… я сдал форт.
– Я знаю. Ты правильно поступил. Все было сделано честно и достойно.
– Простите меня…
– За что? Ты выбрал единственно верное решение.
– Но… я… я потерял когорту.
– Это не твоя вина. Так сложились обстоятельства. Ты же вел себя как настоящий офицер. Твой патрон Гед будет доволен тобой, когда ты предстанешь перед ним. Я не знаю, многие ли из офицеров смогли бы так долго держаться в форте с маленьким смешанным гарнизоном, почти без воды…
– Такие потери… Что вы будете делать?
– Я? – Герцог внимательно посмотрел в лицо Ферраульту, а затем улыбнулся молодому офицеру. – Я разделаюсь с этим негодяем. И ни его друзья, ни кто-либо из таких же, как он, слуг дьявола не посмеет даже поставить камня на его могиле. Я его уничтожу. Уничтожу за то, что он нападает на раненых, убивает и пытает пленных, сжигает деревни, вырезая их жителей только для того, чтобы никто не мог сообщить о его передвижениях. Мы уже уничтожили его отряд, который он вел для снятия осады с Ротенгри. Теперь я займусь его армией на юге.