Меч Севера

Скалл Люк

— Я сделаю это быстро и не без удовольствия, прорычал Кразка. — Только что получил прискорбные новости.

— Мой король? — вставила Шранри.

Нахмурившись, Кразка указал мечом на север.

— Шаман заручился поддержкой Черного предела.

В круге заахали.

— Но Мейс уже поддержал тебя, — сказала Шранри. — Он прислал шесть своих чародеек. — Она указала рукой назад, где за ее спиной стояли несколько женщин, выглядевших очень встревоженными.

— Он изменил свое мнение.

На западе прогремел взрыв, и из огромной воронки, образовавшейся в земле, повалил дым.

— Сколько чародеек у Карна

Кровавого Кулака? — спросил Кразка как бы между делом.

— Полагаю, в Западном пределе их может быть больше двадцати, — ответила Шранри.

Кразка кивнул.

— А сколько их сейчас там, как думаешь?

Шранри покачала головой.

— Не знаю наверняка. Они окутывают себя магией. Самайя, предводительница их круга, искусна в маскировке.

Повернувшись, Кразка рассматривал круг чародеек, вложив наконец в ножны под всеобщий вздох облегчения свой меч, поглощающий магию. Илландрис наблюдала за происходящим застывшим взглядом. Она чувствовала себя опустошенной. Ее больше ничто не волновало, ей стало все настолько безразлично, что, даже если бы Король–Мясник, неспешно подойдя, перерезал ей сейчас горло, она бы не шевельнулась.

— Герольд возвращается к Хребту, — проворчал Кразка. — Некоторое время его не будет.

Шранри, похоже, встревожилась.

— Но, мой король, Шаман…

— Да, он где–то там. — Кразка рассеянно щелкнул пальцами. — Думаю, наш бывший лорд–маг воспримет это как удачную возможность вновь явить миру свою мерзкую рожу.

Двойной подбородок Шранри нервно задрожал.

— Это дурные новости. Нас — тридцать, величайший круг за всю мою жизнь. Но Шаман и круг Самайи все же могут превзойти пас. Боюсь, они соберут все свои силы для общей атаки, как только узнают об исчезновении Герольда.

Король–Мясник неожиданно ухмыльнулся.

— Я на это рассчитываю. — Повернувшись, он подозвал своих гвардейцев. Те шагнули вперед, и Илландрис увидела, что один из них несет маленький сверток, обернутый тканью. Кразка сделал знак, и королевский гвардеец — бледнолицый воин с налитыми кровью глазами, казавшийся смутно знакомым — развернул сверток, в котором оказался набор колец. Они отливали на солнце серым. — Герольд принес мне это, — сообщил Кразка. — Они — из абиссума, как и мой клинок. Эти кольца могут поглотить только определенное количество магии, пока не сломаются, но, думаю, они послужат моей цели.

Илландрис смотрела, как королевские Шестеро взяли себе по кольцу каждый. Там было и что–то еще — стальной предмет побольше со странным цилиндрическим бочонком, но Кразка быстро закрыл его тканью.

Подошел Йорн и присоединился к Шестерым. Заметив, что не хватает Варда, она припомнила, что его отправили в Черный предел и он должен был вот–вот вернуться. Глядя на Кразку, Илландрис вспомнила о свежей крови на его мече, и тут–то она поняла, что произошло. «Этот безумный ублюдок убил своего гвардейца. Вард принес ему новости про Мейса, и он убил его в порыве гнева. Норн его заменил».

Теперь король смотрел на своих людей, стоя спиной к чародейкам. Солнце начинало садиться, заливая холм цветом крови.

— Когда Шаман сделает свой ход, — произнес Кразка, — мы устроим ему неприятный сюрприз. Мейс хочет поддержать своим мечом этого придурка? Да я спалю дотла весь его предел. Как только разделаюсь с Карном Кровавым Кулаком. — Он медленно повернулся, и таков был его

взгляд, что вся апатия Илландрис куда–то испарилась. — Сначала нам нужно проверить, как работают эти кольца, — объявил Кразка. — Все чародейки из Черного предела, поднимите руки.

Ни одна из женщин этого не сделала. Вздохнув, Кразка махнул рукой Шранри.

— Как насчет того, чтобы просто указать на них? Сбереги нам всем время.

Шранри колебалась всего лишь мгновение, затем повернулась и стала указывать на женщин и называть их имена:

— Хенета. Марелла. Квинелл…

Шестеро воинов Кразки двинулись вперед, подняв оружие. Круг распался, чародейки рассыпались в стороны, оставив женщин из Черного предела совершенно беззащитными.

«Не смотри, — сказала себе Илландрис. На мгновение ее глаза встретились с глазами Йорна. Что на его лице — отвращение? Она вспомнила его слова. — Меньше всего король хотел бы лишиться одной из своих чародеек».

Мимо Илландрис пробежал настоящий монстр, выше Норна и шириной с быка, на его роже расплылась широченная ухмылка. За ним рванулся вперед еще один из Шестерых, мужчина средних лет в тяжелых доспехах из листового металла, подобных тем, что носили рыцари из Низин, о которых рассказывала ей мать.

Мгновением позже воздух огласили крики: Шестеро принялись за работу. Илландрис сосредоточилась на Кразке, на жажде крови, полыхающей в его одиноком глазу. Когда–то она ненавидела Шамана, замышляла лишить его жизни, чтобы править с Магнаром независимо от прихотей жестокого бессмерт- нога. Это было совсем по–детски. Теперь, когда она смотрела на Кразку, человека, который изуродовал ее возлюбленного, отнял у него трон и принес в жертву демону невинных детей, она готова была отдать свою жизнь, чтобы увидеть, как лорд- маг раздавит этого безумного короля.

Кразка заметил, что она смотрит на него. Он непристойно подмигнул ей.

— По крайней мере они умрут быстро, — растягивая слова, проговорил он. — Это куда лучше судьбы, уготованной твоему парню.

Илландрис поклялась, что увидит Кразку мертвым.

Чего бы это ни стоило.

ПРОХЛАДНАЯ ИСТИНА, ТЕПЛАЯ ЛОЖЬ

Улицы города заполонили Уборщики, в тумане раннего утра они смахивали на призраков в своих невзрачных темпосерых одеяниях с капюшонами. Труповозки прогибались под тяжестью десятков тел. Некоторые из них почернели, обуглились до неузнаваемости, но не от них, а от вида тех трупов, на которых кое–где еще оставалась плоть. Полумагу казалось, что его вот–вот вывернет.

«Рабочих мест не хватает, беднота отчаялась настолько, что добровольно отправилась в неизвестность, только чтоб не помереть с голоду. Но Уборщикам, пастырям мертвых, всегда найдется работа».

Он бросил взгляд на женщин, идущих рядом с креслом, в котором он катился по булыжной мостовой. Саша предлагала толкать его кресло, и искренность, прозвучавшая в ее голосе, так его поразила, что ему даже в голову не пришло, будто она относится к нему снисходительно. Путь от хранилища в гавань был легким, по большей части дорога шла слегка под уклон. Хоть и устав изрядно от ночных происшествий, он решил, что это лучше, чем бездельничать и пытаться уснуть, — а то ведь можно больше и не проснуться. Он слишком хорошо знал склонности старшей сестры, бросавшей на него хмурые взгляды.