Меч Севера
Шрифт:
— Коул, — сказал он наконец. — Меня зовут Даварус Коул.
— Рад знакомству. Я Деркин.
Сделав неуверенный шаг, Коул чуть не упал. Деркин протянул руку, чтобы поддержать его, и Коул увидел, что его руки заскорузлые и кривые, а ноги колесом и неестественно короткие. На Деркине был большой плащ, но Коул разглядел, что спина его странно согнута, будто он тащит на плечах тяжелый груз.
— Я рад, что ты выкарабкался, — сказал Деркин. — Последние несколько дней меня беспокоили запястья. Ужасно не хотелось
— Извини? — Коул не был уверен, что верно его расслышал.
— Я — трупосек. Здесь, в Заброшенном краю, жмурики не остаются мертвыми надолго, если их не расчленить. Нам вовсе не нужно, чтобы по городу шаркуны–недобитки шастали.
Коул нахмурился. Он будто застрял в каком–то перепутанном кошмарном сне, но боль в районе талии была достаточно реальной.
— Я думал, что в Заброшенном краю никто не живет. Он негостеприимен.
Деркин улыбнулся. Зубы у него оказались хорошими с учетом того, что все остальное в нем было вкривь и вкось.
— Новая Страда — первый шахтерский город, основанный здесь. Мы уже целый год здесь как проклятые вкалываем для Хозяйки.
— Хозяйки?
— Ты же понимаешь — для Белой Госпожи. Хозяйка решила, что магия в Заброшенном краю слишком ценна, чтобы ею пренебрегать. Конечно, сейчас, когда Небесные острова — тоже ее владения, она не хочет отказываться и от Новой Страды. Таковы уж эти чародеи.
При упоминании о магии Коул вспомнил свой поединок с Салазаром на верхушке Обелиска и то мгновение, когда кинжал Проклятие Мага вонзился в морщинистое тело древнего чародея.
— Ты видел мой кинжал? — спросил он. — Клинок слегка изогнут, а в рукоятке — рубин.
— Рубин? — Деркин с сомнением покачал головой. — Кто–то, наверно, украл его, пока ты был без сознания. На борту корабля, который привез тебя из Телассы, было тридцать человек.
— Теласса, — повторил Коул. — Мне нужно туда вернуться. И перебраться на корабле через канал в Сонливию. Там есть кое–кто, и мне надо его найти.
Он стал спускаться по холму. Это потребовало неимоверных усилий, но Сашино лицо, всплыв в памяти, влекло его вперед, пока он не достиг наконец подножья холма, его грязную, заляпанную кровью кожаную одежду заливали и пот, и ливень.
— Постой! Ты не можешь уехать отсюда! — крикнул Деркин.
— Почему?
— Ты — Осужденный.
— Я — кто? — Коул остановился и посмотрел назад, на Деркина.
Трупосек подхватил свой огромный секач и принялся спускаться по крутому склону, но его корявые ноги поскользнулись на мокрой земле. Он гулко и больно шлепнулся на почерневшую траву и покатился по склону до самого подножья.
Коул поспешил к нему.
— Ты ушибся?
Деркин поморщился и перекатился на живот.
— Ничего особенного. Нет, не помогай. Я должен сделать это сам.
В животе у Коула громко
— Что ты имел в виду, сказав, что я — Осужденный? — спросил он, когда Деркин поднялся на ноги.
— Большую группу таких, как ты, переправили через канал из Сонливии. Тебя привезли сюда в цепях. Ты преступник.
— Никакой я не преступник! Я…
Он умолк, не выговорив: «Я герой». Он не герой, а незаконнорожденный, которого, сжалившись, вырастил добрый купец. Его настоящий отец был безжалостным убийцей, а мать — уличной шлюхой. Он никогда не позволит себе забыть об этом.
— Я не понимаю, почему я здесь, — сказал он. — Я сделал то, чего хотела Белая Госпожа. Я убил Салазара.
Смех Деркина прозвучал странно, он напоминал скорее лошадиное ржанье.
— Ха, ха, хорошая шутка. А я — тайный возлюбленный Белой Госпожи!
Коул уставился на трупосека, его заляпанное грязью лицо и выпученные глаза.
— Что–то не очень похоже, — сказал он медленно.
Деркин озадаченно посмотрел на него.
— Это была шутка. Ты себя нормально чувствуешь? Ты очень бледный.
Коул посмотрел на свои руки. И верно, они — куда бледнее, чем раньше. Он провел пальцами по лицу и голове и поразился, что волосы так мало отросли.
— А сколько времени прошло с той ночи, когда умер Салазар?
Деркин пожал плечами.
— Около шести недель.
«Саша подумает, что я мертв. Или еще хуже, что я ее бросил…»
— Мне нужно уехать, — объявил Коул.
Деркин покачал головой.
— Это нехорошая идея. Белые Плащи или Троица тебя поймают, а когда они ловят… Не хотелось бы, чтоб ты кончил, как Насмешник.
— А кто это?
— Скоро узнаешь. Казнь вот–вот начнется. Пошли, найдем для тебя какой–нибудь еды. Ты, похоже, умираешь с голоду.
Коул колебался. Но он ранен и сейчас был не в той форме, чтобы попытаться пересечь Заброшенный край в одиночку и без оружия. Если его убьют, пока он будет разыгрывать из себя героя, никому легче не станет.
— Ты прав, — уныло сказал он.
Деркин дружески похлопал Коула по плечу.
— До центра города — рукой подать. Торопиться не буду. Ты, наверное, пока не очень- то крепко на ногах держишься.
Однако после нескольких неуверенных шагов Коул поразился силе своих ног. Вскоре ему пришлось удерживать самого себя, чтобы не унестись вперед от Деркина, который шагал, так неуклюже и сильно прихрамывая, что смотреть было больно.
— Ну, как ты? — спросил Деркин в третий или четвертый раз, пока они пробирались по грязной дороге в город.
— Прекрасно, — ответил Коул.
— Уже недалеко. — Казалось, это невозможно, но Деркин пошел еще медленнее. — Уф, я и не догадывался, что так несусь. Ты ж так отстанешь.