Меч Севера

Скалл Люк

«Представляю себе благоговение на лицах пьяниц, увидь они, как мы втроем вошли спозаранку в хранилище. Поползли бы непристойные слухи, хотя подозреваю, что легенды, которые ходят обо мне, и так уже на грани правдоподобия».

— Чему это ты улыбаешься? Я все еще не уверена, что купилась на твою историю, Полумаг.

Игривое настроение Эремула испарилось. Насупившись, он посмотрел на Сирину, или Амбрил, или как там еще она теперь себя называет. Что за странные обстоятельства сопутствовали воссоединению сестер — у него просто в голове не укладывалось. По своей нелепости это не уступало героическим

сказаниям, которые он читал.

— Ты видела подтверждение, — ответил он, похлопав по своему одеянию, где рядом с жутковатым трофеем, срезанным ночью с трупа мятежника, лежала тщательно завернутая страница, которую он вырвал в хранилище из книги.

— Я видела картинку в пыльной старой книге, которая, скорее всего, не более чем полет фантазии, призванной вводить в заблуждение легковерных глупцов, заставляя их верить в мифическое прошлое, вместо того чтобы принять обыденную истину.

Эремул нахмурился.

— Обыденность — это вопрос точки зрения, особенно когда речь о чародее. Кроме того, Сальтьерр — не Кенатс.

Кенатс был историком, который прославился, публикуя ранее неизвестные факты о Веке Легенд. Позже обнаружили, что почти все написанное им было выдумкой и все это сочинялось при участии целой кучи марионеток, нанятых для «подтверждения исследований». Это мошенническая история закончилось для него тюрьмой в Королевском Порту, где его в конце концов забил до смерти один недовольный заключенный, который ужасно расстроился, узнав, что многогрудого бродячего суккуба на самом деле не существовало.

— Я не доверяю словам человека, который уединяется в компании пера и собственного воображения, — заявила Сирина. — Никакое другое занятие не отнимает все силы без остатка.

— Тогда именно у тебя не должно быть никаких проблем с писаками всех мастей, — отреагировал Эремул. Эта женщина начинала действовать ему на нервы. — Мы обладаем неопровержимым доказательством того, что мятежники связаны с Исчезнувшими. Текст той татуировки полностью совпадает с древним текстом Исчезнувших, который Сальтьерр воспроизвел в своей книге. Жаль, что он не расшифровал его. Надеюсь, Белой Госпоже это удастся.

Саша моргнула несколько раз, освобождаясь от темных мыслей, которые ее занимали. Она мало что сказала с тех пор, как они покинули хранилище.

— Я тебе верю. Я знала, что в Айзеке есть что–то странное.

При упоминании бывшего слуги лицо Эремула исказилось.

— Легенды утверждают, что некоторые из Исчезнувших обладали способностью, почти магической, вводить в заблуждение. Полагаю, Айзек годами мною манипулировал. Помнишь, летом я послал его с вами к Стенающему Разлому? Несомненно, таков был его замысел с самого начала. Он хотел управлять событиями в своих целях… каковы бы они ни были.

Страдание, отразившееся на лице Саши при упоминании о Разломе, удивило Эремула, и он на некоторое время умолк. Рассматривая беспорядочную застройку территории возле гавани, он вновь обратил внимание на жалкое состояние города. Сонливия еще не оправилась от разрушений, причиненных ей катапультами и баллистами армии Телассы. Вчерашние поджоги нанесли городу тяжелый удар: ущерб был ужасающим. В этот момент уборщик проволок мимо него тело женщины, только что вытащенное из останков

еще одного выгоревшего здания.

Саша покачала головой.

— Простые люди больше не вынесут. Я думала, что худшее позади.

— Доверяй мне, когда я говорю: худшее всегда впереди. Будь благодарна, что не оказалась в Призрачном порту, когда Салазар сбросил на него миллиард тонн воды.

— Я слышала, что Белая Госпожа посылает корабли для поисков уцелевших, — сообщила Сирина. Ее губы злобно изогнулись. — Странная реакция, мягко говоря, с ее стороны, когда столь многие в Сонливии нуждаются в ее помощи.

— Не забудь поднять этот вопрос после того, как передашь ей мое предупреждение, — сказал Эремул. Он знал, что Сирина испытывает сильную неприязнь к лорду–магу Телассы. В конце концов, Белая Госпожа преуспела в ликвидации ее хозяина, но Эремул не хотел, чтобы женщина ставила под угрозу передачу его послания. Бывший Манипулятор не утратила ни капли уверенности в себе после смерти Салазара. Это не могло не вызвать его невольного восхищения. Лишившись связанной магии, Манипуляторы часто сходили с ума.

«Хотя, позвольте, как можно разрушить разум, уже блистающий мириадами осколков безумия».

Ему неожиданно вспомнились слова Великого Регента, который обвинил его в том, что он спятил, а также постыдное бегство из зала Большого Совета. Ему никогда не разрешат вернуться в Обелиск. Более того, если он не будет вести себя тихо, весьма возможен переход на постоянное пребывание в подземельях башни. Тимерус известен как мелочный, мстительный человечек.

«В этом, полагаю, мы похожи».

— Ты уверен, что канцелярия начальника порта будет открыта? — спросила Саша. У нее был сильно потрепанный вид. Взгляд затуманен бессонницей и, насколько мог судить Эремул, отходняком после воздействия лунной пыли. Он и сам, пребывая в депрессии, экспериментировал с наркотиками, которые, к счастью, не произвели на него никакого впечатления. Ничто не могло сравниться с трепетом и восторгом, производимыми струящейся по жилам магией.

— Я жил здесь тринадцать лет, — ответил Полумаг. Он удержался от язвительного комментария, который чуть не сорвался с языка, — от напоминания о том, как всего лишь пару месяцев назад он предоставил ей корабль. Не стоило вновь напоминать о Стенающем Разломе.

Через несколько минут они добрались до причалов. По сравнению с предыдущим утром в гавани царило призрачное затишье. Все корабли из Телассы уже отчалили и теперь шли на запад, к Бескрайнему океану, пересекая Бурное море. Несколько судов на рейде, остатки некогда великой армады Сон- ливии, являли собой жалкое зрелище.

— Воняет рыбой, — пожаловалась Сирина.

— Ничего не чую, — ответила Саша, потирая нос.

Эремул переводил взгляд с одной сестры на другую. Теперь было видно, насколько они похожи. Сирина на десять лет старше, у нее светлые, а не темно–каштановые волосы, как у сестры, но сходство очевидно. Что у них действительно разнилось, так это глаза. В Сашиных — печаль, необъяснимо глубокая для столь молодой девушки, но в них заметна также искра, которая все еще горит, несмотря ни на что. А во взгляде Сирины нет ничего, кроме глубокой злобы. По мнению Эремула, она — психопатка.