Мечников. Расцвет медицины
Шрифт:
Однако перестраховка всё равно не помешала. После нашего столкновения Сеченов разговорился гораздо охотнее.
— Щеблетов сказал, что любой человек, который будет получать деньги от наших патентов, будет убит, — сказал Иван. — Именно поэтому я временно оградил твою семью от этих денег. Притворился жадным ублюдком, который решил прибрать к своим рукам весь доход. Но ты сам можешь убедиться, проверь бухгалтерию — все документы здесь. Я не потратил ни копейки. Ни твой доход, ни свой.
— Я верю тебе, Иван, — кивнул я. — И я тебе благодарен за верность. Можешь не переживать,
— Я не знаю, с кем он связался. Такое впечатление, что он заручился поддержкой очень влиятельных семей из Саратова, — сказал Иван. — Слишком уж самоуверенно излагал свои требования.
— Ладно, насчёт Щеблетова я подумаю, — ответил я. — Мне нужны два-три дня, чтобы прийти в себя и прикинуть, как его прижать. Я не собираюсь отдавать ему свои проценты. Производство должно быть восстановлено. И работать оно будет на нас и на нуждающихся в помощи людей. Но никак не на него.
Да, не стану отрицать, Александр сильно помог нам в продвижении лекарственных препаратов на самых первых стадиях. Но это ведь не значит, что мы теперь будем выплачивать ему девяносто процентов своих доходов!
Он занимался продвижением, а мы занимались созданием препаратов и производством!
— Кстати, а что с препаратами? Налтрексон, иммуномодуляторы, противовирусные… Всё, что мы заканчивали производить месяц назад. Какова их судьба? — поинтересовался я.
— Я скрыл эти проекты, Алексей, — улыбнулся Сеченов. — Всё готово. Всё лежит на тайном складе. Щеблетов об этих препаратах ничего не знает. Я ведь говорил тебе, что подозревал о твоём возвращении, помнишь?
— Да, и ты так до сих пор и не ответил, как тебе удалось узнать, что я жив?
— Мы ведь заключили договор. Мой Подалирий и твоя Гигея до сих пор в союзе. Гигея передала брату, что не чувствует тебя, но при этом ваша связь не разорвалась. Подалирий передал мне образы. Ну… Ты ведь помнишь, он, скажем так, неразговорчивый! — Иван хохотнул. — Так или иначе, по ним я понял, что ты всё ещё жив. И я дал себе клятву. Даже если пройдут годы… Пока я не узнаю от Гигеи, что тебя больше нет в живых, я не стану продвигать твои изобретения самолично. Подалирию моё решение не понравилось, но…
Закончить свою фразу Сеченову не дал ворвавшийся в наш кабинет Илья Синицын.
— Ах, вот вы где! — воскликнул он. — Я весь город обошёл. В кабаке всех до смерти перепугал своим появлением!
— А зачем ты меня в кабаке искал? — спросил я. — Ты же знаешь, что я туда не хожу!
— Неважно! — отмахнулся Синицын. — Кораблёв решил вопрос. Орден лекарей снова признал нас живыми. Они несколько часов обменивались магическими письмами. И последнее… Оно адресовано тебе. Кораблёв запретил мне его читать, Алексей. Но я… Уж прости! Одним глазком заглянул. Тут тебе предлагают новую работу! Долой Хопёрск! Хе-хе!
Я вырвал письмо из рук Ильи, пробежался
Стоп, что?!
Я аж глаза несколько раз протёр, пытаясь вникнуть в текст сообщения.
Предложения о такой должности я точно не ожидал после своего воскрешения!
Глава 7
Сам факт приглашения в Саратов не стал для меня слишком уж большой сенсацией. Учитывая, сколько я успел сделать за последние полгода, вполне могло случиться и так, что меня бы позвали в Санкт-Петербург.
Но должность…
Она в большей степени даже не лекарская! Тем более такую работу обычно дают более зрелым людям. Этому телу чуть больше двадцати пяти лет. Но никто же не знает, сколько лет моему сознанию на самом деле.
Меня могли взять в амбулаторию или госпиталь как лекаря. Или пригласить в качестве главного лекаря в точно такие же организации. Тут я бы не удивился.
Но в конечном счёте мне предложили нечто иное. Должность преподавателя в Саратовской лекарской академии. Вот это — действительно мощное достижение! Я много разговаривал со своим братом Ярославом на эту тему. И он говорил, что его до сих пор не допустили к преподаванию.
Ярослав Мечников уже стал академиком, уже защитил множество научных работ. Старше он меня всего на два года, но его достижения никто не учёл, поскольку все со скепсисом воспринимали возраст парня.
Якобы преподавать в академии может только человек, стаж работы которого гораздо больше двадцати лет.
Упускать такую возможность нельзя. Из Хопёрска я выжал всё, что мог. Помог огромному количеству людей, а некоторым не один раз, ввёл новые правила работы, изничтожил всю некротику. Есть ли смысл здесь оставаться?
Думаю, нет. Лучше перебраться в Саратов, где для меня будет куда больше возможностей. А если учесть, что дядя со своей семьёй тоже будет там, я смогу следить за ними в ближайшем будущем. Возможно, оказавшись в академии, я даже смогу повлиять на учёбу своего племянника Серёжи. Ведь после того, что учинил мой отец, главное ядро семьи Мечниковых помогать Сергею точно не станет.
— Ну что там, Алексей? — спросил меня Сеченов. — Что-то срочное или подождёт? У нас ещё много нерешённых дел.
— Эй, а ты вообще не лезь после содеянного к Алексею со своими советами! — воскликнул Синицын. — Дело там серьёзное. Куда важнее общения с тобой.
— Мне уже начинает надоедать твоя постоянная агрессия по отношению ко мне, — разозлился Сеченов. — Ты будто ждёшь момента, когда я вызову тебя на дуэль. А чего же сам этого не сделаешь?
— А может, и сделаю. Например, прямо сейчас, — заявил Илья. — Сегодня в девять вечера на территории…
— А ну, быстро прекратили это! — воскликнул я и хлопнул ладонью по столу. — Я благодарен тебе, Илья, за то, что ты пытаешься меня защитить, но этого делать не стоит. Вопрос с Иваном уже решён. Он нас не предавал. Как раз наоборот, он один из немногих, кто оставался верен нам до последнего. В отличие от «многоуважаемого» Александра Анатольевича.