Мечников. Расцвет медицины

Алмазов Игорь

— Да, но причина лежит не только в этой плоскости. Попробуй порассуждать более приземлённо, Алексей. Виктория является носительницей мощной лекарской магии, как и наш Кирилл. Наш отец просто хочет, чтобы род Мечниковых становился сильнее с каждым поколением. Вот только… Проблема в том, что этот брак стал возможен исключительно по той причине, что тебя якобы не стало.

— И во всей этой истории прослеживается жирный пробел. Куда пропала логика нашего отца? — поинтересовался я. — Он с самого начала не поверил, что я погиб. Затем заключил договор с Мансуровым, после убедился у провидца, что я всё

ещё жив и… Не стал отказываться от организации брака даже при том, что Виктория и её родственники жаждут моей смерти? Я что-то не улавливаю, какой у него план.

— В этом и проблема, Алексей, — кивнул Ярослав. — Я тоже ничего не понимаю. Наш старик зачем-то всё это затеял, но делиться своими планами не хочет. Может, Кириллу и известна его мотивация, но он ведь молчит, как рыба! Даже под пытками не разговорится, ты же его знаешь. Более того, его эта Виктория настолько обворожила, что он и про войну забыл. Помнишь? Он ведь раньше уезжал на фронт каждую неделю. Даже когда его никто там не ждал, он всё равно рвался туда. А теперь он напрочь забыл о войне. Он целыми сутками готовится к свадьбе, которая должна состояться через месяц, а всё остальное время проводит с Викторией Мансуровой.

— Думаешь, его приворожили? — поинтересовался я.

— Нет, такое бы отец быстро смог определить. Дело в чём-то другом. Но я вмешиваться в дела Кирилла не хочу. Достаточно того, что я передал тебе послание. Будь аккуратен. Мансуровы всё ещё помнят, как ты унизил Владимира. И они продолжат мстить, когда узнают, что ты всё ещё жив, — объяснил Ярослав.

— Хорошо, я это учту, — кивнул я. — Спасибо за информацию, Ярослав. Но в Хопёрске они меня уже не найдут. Скоро я окажусь рядом с ними. В Саратове. Меня пригласили в академию.

— Даже не знаю, поздравить мне тебя или посочувствовать, — покачал головой Ярослав. — Саратовская академия — приличное место. Оттуда вышло много способных лекарей. Один Александр Иванович Разумовский чего стоит. Многие считают его лучшим целителем Саратова. Вот только в таком месте тебя будет ещё проще найти. Так что будь внимателен.

Про внимательность мог бы и не напоминать. Я уже привык ждать опасность со всех сторон.

— О-о! Разумовский, говоришь? — протянул я. — А ведь мне доводилось с ним встречаться. Кажется, он сейчас работает главным лекарем в госпитале Саратова. Ты прав, человек действительно образованный.

Вот только в последний раз, когда мы с ним виделись, он помочь своему пациенту не мог. Но тут дело не в его навыках, а во времени, в котором мы живём.

Тогда он занимался лечением Лаврентия Кораблёва — брата нашего Ивана Сергеевича. У него сформировался рак лёгкого. Разумовский помочь ему не смог, зато мы со здешним главным лекарем смогли провести операцию и удалить опухоль вместе с лёгким. С тех самых пор Лаврентий прекрасно себя чувствует. Только от одышки иногда страдает, но это уже мелочи в сравнении с тем, что было ранее.

— Ладно, давай заканчивать с этой темой, — предложил я. — Насчёт Мансуровых и Саратова мне всё ясно. Однако ты хотел ещё и про лекарскую плиту мне что-то рассказать. Только прежде чем мы поговорим об этом, я хочу, чтобы ты понял, Ярослав. Нашему отцу нельзя знать о существовании этой плиты. Как только до него дойдёт, что изгнанные члены

семьи владеют этим артефактом, он снова начнёт искать способы добраться до него.

— Знаю, — кивнул Ярослав. — Я ничего ему не скажу. Обещаю тебе. Правда, мне бы очень хотелось, чтобы плита отца и плита Олега в конечном итоге встретились.

— Зачем?

— Обрати внимание на неровную поверхность левой половины этой плиты, — сказал Ярослав и провёл рукой по камню. — Кто-то старался скрыть это, но у него ничего не вышло. При более подробном рассмотрении всё равно заметно, что эту плиту откололи от другой. Другими словами, эти два куска когда-то были единым целым.

Интересно… У меня были мысли на этот счёт, просто я не стал придавать им особого значения. Мне ведь доводилось взаимодействовать с двумя плитами. И их противоположные края действительно заставляют задуматься, а не был ли раньше этот камень одним целым?

— А в чём же её функция? — поинтересовался я. — Ты сказал, что изучил массу книг в засекреченном отделе. На что способна собранная воедино плита?

— Как я понял, она создана не для того, чтобы передавать витки друг другу или обмениваться ими внутри своего тела, — сказал Ярослав. — Это — лишь побочная возможность. Изначально она была создана для того, чтобы сила умерших членов рода не рассеивалась и собиралась в одном артефакте. Понимаешь теперь, Алексей? В этом камне содержится сила всех Мечниковых, кто жил до нас. Она настроена на нашу семью. И если соединить два куска плиты, можно получить доступ к этой силе.

— Ты понимаешь, насколько опасна эта информация? — прошептал я. — Если об этом кто-то узнает, обе половины нашей семьи могут оказаться в опасности.

— Поэтому я рассказал об этом только тебе, — ответил Ярослав. — Я знаю, что отец с Кириллом запросто могут затеять какую-нибудь аферу. А этого нам не надо. Очередной борьбы внутри рода Мечниковых некоторые члены семьи в конечном итоге могут не пережить.

— Тогда сохраним эту информацию в тайне от остальных, — заключил я. — Мы с тобой являемся представителями двух осколков нашей семьи. И как показала практика, только мы способны сохранять мир. Все остальные слишком склонны к конфликтам. Даже дядя может завернуть какую-нибудь интригу, если узнает, на что способна плита будучи собранной. Сейчас ради сына он готов пойти на всё.

Под зельем-энергетиком мы с Ярославом проболтали почти всю ночь. В итоге под утро он покинул наш дом и направился на вокзал, чтобы вернуться в Санкт-Петербург. Никто так и не заметил его присутствия. Я же решил не тянуть с переездом в Саратов.

Оставил дяде записку, что встречусь с ним уже в другом городе, затем сложил все свои вещи в сумку и усадил туда Токса. Перепроверил лишний раз, что в сумке лежит дощечка, найденная Доброхотом, и только после этого покинул дом.

Всё, больше в этот особняк я не вернусь. Уже сегодня сюда вселятся новые люди. Прошла целая эпоха! Хорошо хоть, что мы этот дом от проклятья избавили. А то было бы бесчестно продавать его другим людям, зная, что он может убить их в любую минуту. Хотя предыдущих владельцев это не останавливало! Они, наоборот, с большой охотой пытались продать этот дом любому дураку, который согласится. Цепляли покупателей заниженной ценой.