Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)
Шрифт:
— Готорн работает каждый день по–разному. — Миссис Абендсен говорила оживленно и отрывисто. — Если вы приедете завтра, я ничего конкретного вам не смогу обещать, потому что он будет занят целый день. Но если вы поймете это, прежде чем отправиться сюда…
— Да, — прервала ее Юлиана.
— Я уверена, что он будет рад поболтать с вами несколько минут, если удастся освободиться, — продолжала миссис Абендсен. — Но, пожалуйста, не огорчайтесь, если по какой–либо причине он не сумеет выкроить время для разговора, а может, даже и для встречи с вами.
— Мы прочли его книгу, и она очень мне понравилась, — пояснила Юлиана еще раз. — Она
— Понимаю, — добродушно усмехнулась миссис Абендсен.
— Мы остановились в Денвере и занялись покупками, а на это ушло слишком много времени.
«Нет, — подумала Юлиана, — теперь все запуталось».
— Послушайте, — заметила Юлиана. — О том, что мне надо ехать в Шайенн, сказал оракул.
— Боже мой! — воскликнула миссис Абендсен, словно ей было известно об этом, но тем не менее она не принимала ситуацию всерьез.
— Я могу прочесть вам строчки.
Юлиана внесла в кабинку том. Положив его на полку под аппаратом, она стала лихорадочно перелистывать страницы.
— Минуточку, — попросила она.
Найдя нужную страницу, Юлиана прочла сначала заключение, а потом предшествовавшие строки. Когда она дошла до девятой строки в вершине гексаграммы, она услышала, как миссис Абендсен вскрикнула.
— Простите? — Юлиана остановилась.
— Продолжайте, — ответила миссис Абендсен.
В голосе ее теперь звучала тревога, нечто резкое появилось в нем.
После того, как Юлиана почла заключение гексаграммы сорок три, содержащее слово «опасность», наступило молчание. Ни миссис Абендсен, ни Юлиана не были в состоянии нарушить его.
— Что ж, тогда завтра ждем встречи с вами, — в конце концов раздался голос в трубке. — Назовите, пожалуйста, свое имя.
— Юлиана Фринк, — ответила Юлиана. — Большое, огромное вам спасибо, миссис Абендсен.
В этот момент телефонистка весьма бесцеремонно объявила, что время разговора вышло, и поэтому Юлиана повесила трубку. Она вышла из кабины и направилась к стойке с соками. Заказала сандвич, кока–колу и, закуривая сигарету, вдруг с ужасом осознала, что ничего не было сказано об этом человеке из гестапо или СД или черт еще знает откуда, об этом Джо Чинаделла, оставленном ею в номере гостиницы в Денвере. «Как же я забыла? Он же совершенно выскочил у меня из головы. Как это могло случиться? Я, должно быть, чокнутая. Наверное, я совсем рехнулась, тронулась или сошла с ума».
Какое–то время она рылась в сумке, стараясь найти мелочь для нового разговора.
«Нет, — решила она, уже поднявшись было со стула, я не могу звонить им снова ночью. Пусть так и будет. Сейчас уже чертовски поздно. Я так устала, да и они, наверное, спят уже».
Она съела сандвич с рубленым цыпленком, запила его кока–колой и поехала в ближайший мотель, где сняла комнату и, дрожа, забралась в кровать.
Глава 14
«Ответа не существует, — подумал мистер Нобусуке Тагоми, — так же как и понимания. Даже в оракуле. И все же я должен продолжать жить изо дня в день, несмотря на это. Пойду и поищу что–нибудь маленькое. Буду жить незаметно, чего бы это мне ни стоило, пока, как–нибудь позже, не наступит…»
Он попрощался с женой и вышел из дому. Но сегодня он не направился, как обычно, в «Ниппон Тайм Билдинг». Нужно было дать себе разрядку, погулять в парке у «Золотых Ворот» с его зверинцем и аквариумами, посетить такое место, где обитатели — безмозглые существа, не способные к мышлению,
Ехать туда на педикебе очень долго, и у меня будет достаточно времени, чтобы осознать ситуацию. Если это так можно назвать. Но деревья и звери не имеют души. Мне нужно ухватиться за какого–то человека. При этом можно превратиться в ребенка, хотя, наверное, именно это и хорошо. Я мог бы повернуть так, чтобы это стало хорошо».
Водитель педикеба пыхтел вовсю, направляясь к центру Сан–Франциско. «Может, дальше проехать на фуникулере? — неожиданно подумал мистер Тагоми. — Ведь это счастье — прокатиться на самом чистом и спокойном виде транспорта, который должен был исчезнуть в начале века, но почему–то до сих пор сохранился».
Он отпустил педикеб и пешком пошел по тротуару к ближайшей остановке.
«Возможно, — предположил он, — я уже больше никогда не смогу вернуться в «Ниппон Тайм Билдинг», пропитанный духом смерти. Карьера моя окончена, но в этом нет ничего дурного».
Совет торговых представительств найдет ему замену. Но сам–то Тагоми все еще ходит, существует, помнит каждую подробность. Значит, он ничего не достигнет уходом от дел.
«В любом случае операция «Одуванчик» сметает нас всех с лица Земли, независимо от того, чем мы занимаемся. Нас уничтожит наш враг, плечом к плечу с которым мы сражались на последней войне. И чем же он нас отблагодарил за это? Еще тогда, наверное, нам следовало бы драться с ними или сделать так, чтобы Германия проиграла войну, помочь ее противникам, Соединенным Штатам, Британии, России. Куда ни кинь, всюду безысходность. Строки оракула неопределенны и загадочны. Наверное, он покинул мир людей в печали, оставив им свою не поддающуюся разгадке мудрость. Мы достигли того момента, когда мы одиноки. Нам нечего ждать помощи, как в прежние времена. Что ж, — решил мистер Тагоми, — возможно, это тоже неплохо. Может, это и к лучшему. Каждый должен сам попытаться отыскать свою дорогу».
На остановке Калифорния–стрит он вошел в вагончик и доехал до самого конца линии.
Он даже выпрыгнул из вагончика и помог повернуть его на деревянном поворотном круге.
И это из всего, испытанного им во время прогулки по городу, имело наибольшее впечатление. Но скоро это чувство ослабло, Тагоми снова почувствовал себя на краю пропасти, воспринимая теперь окружающее иначе.
Разумеется, и дорогу назад он выбирал на фуникулере, но теперь поездка потеряла всю прелесть. Он это понял, равнодушно наблюдая улицы, дома, экипажи, проносившиеся мимо него уже в противоположном направлении.
Возле Стоктона Тагоми поднялся, чтобы выйти из вагончика, однако на остановке, прежде чем он начал спускаться, его окликнул кондуктор.
— Ваш портфель, сэр.
— Спасибо.
Он забыл его в вагончике. Тагоми забрал его и инстинктивно пригнулся, когда вагончик с лязгом тронулся дальше. Он вспомнил, что в этом портфеле хранилась большая ценность: драгоценный кольт сорок четвертого калибра, предел мечтаний любого коллекционера. Теперь он старался всегда держать его при себе на тот случай, если мстительные хулиганы из СД попытаются ему отплатить. От них можно ждать чего угодно. И все же мистер Тагоми понимал, что это новая привычка, несмотря на все случившееся, была признаком истерии, того нервного состояния, в котором он пребывал. Идя по улицам с портфелем в руке, он снова и снова убеждал себя, что не должен поддаваться панике. Но он не мог освободиться от нее.