Мечты сбываются
Шрифт:
Задумано — сделано.
Но Фатьма в ответ на приглашение только пугливо отмахнулась:
— Нет, нет, Баджи, что ты! В театре-то ведь я никогда не бывала — сама знаешь, Хабибулла меня никуда с собой не брал.
— И я до поры до времени не бывала, а теперь я — актриса, играю на сцене.
Фатьма вздохнула:
— Ты, Баджи, — другое дело.
— Я, по-твоему, не из такого же теста сделана?
— Из такого же… Да все-таки не из такого.
В душе Баджи согласна с Фатьмой. Но не признаваться же в этом
— Напрасно ты, Фатьма, себя принижаешь, — сказала она с укоризной.
— Больше, чем есть, не принизить… — нос и губы Фатьмы печально вытянулись. — Театр? Признаться, и денег лишних не имею на пустые забавы.
— О деньгах ты не беспокойся — я тебя проведу бесплатно.
На лице у Фатьмы появилось выражение, какое Баджи нередко наблюдала у Ана-ханум, когда та принимала отчет о покупках, сделанных Баджи на базаре: уж не обманывают ли ее, стремясь что-либо выгадать для себя?
— Не знаю, право… — протянула Фатьма. — И еще… неровен час, натолкнусь в театре на Хабибуллу.
— Не натолкнешься — он уже видел этот спектакль.
— А вдруг придет посмотреть еще раз?
— Не придет! — голос Баджи прозвучал насмешливо, уверенно.
— Ну, другие могут меня там увидеть — расскажут ему.
— Я тебя усажу в укромное местечко, где тебя никто не заметит.
— Все-таки страшновато.
— Да не бойся ты, глупая!
— Не знаю, право… Вот если только дети будут здоровы…
— А зачем им болеть, таким славным ребятам?
— И если сама не заболею…
— Ты бы еще сказала: если не будет конца света!
— Не знаю, право…
Баджи с досадой махнула рукой. Ну и упрямая же эта Фатьма! Заладила: «Не знаю, право…» Но если так, то и у нее, у Баджи, достанет упорства, чтоб настоять на своем. Уговаривать она мастерица.
В конце концов, пришлось Фатьме сдаться.
— Так, значит, придешь? — прощаясь, напомнила Баджи.
Фатьма нерешительно кивнула.
— Не прогадаешь! — ободрила ее Баджи. — Только смотри, тазов и мочалок с собой в театр не тащи, как тогда, к юристу!..
И вот Фатьма в театре, в зрительном зале — сидит, закутавшись в чадру, боязливо озираясь.
Слава аллаху: в зале гаснут огни. Занавес медленно поднимается, приоткрывает кусок жизни в доме Балаша.
Как все это напоминает Фатьме ее жизнь с Хабибуллой! Таким же хмурым возвращался он домой, такие же придирчивые, несправедливые слова бросал ей в ответ на все ее старания угодить ему.
Аллах великий! Словно кто-то подглядел ее жизнь и теперь со сцены показывает людям, сидящим в этом зале.
Вот так же, как этот Балаш на сцене, привел однажды Хабибулла в свой дом гулящую компанию. Были там артисты — Сейфулла и Чингиз и эта подружка Баджи, с челкой, был там какой-то пьяный мужчина, не азербайджанец, которого все называли инженером. Так же, как этот Балаш, стыдился Хабибулла познакомить свою жену с гостями, приказал
А что изменилось с уходом Хабибуллы к другой? Он пропадает где-то по нескольку дней, а вернувшись, снова держит себя хозяином и властелином — таким, как этот Балаш.
Фатьма сидела, не отрывая глаз от сцены, не зная, на кого обратить свою жалость — на обездоленную ли Севиль или на самое себя.
В зале то и дело слышались женские вздохи, всхлипывания — видно, не только Фатьма узнавала свою несчастливую жизнь в том, что происходит на сцене. И лишь тогда, когда действовать начинала Гюлюш, женщины в зале приободрялись.
Как не похожа была эта смелая девушка на забитую Севиль! Как сурово осуждала она своего бессердечного брата, как стремилась помочь бедной Севили в ее невзгодах! Женщины в зале с замиранием сердца следили: неужели усилия этой славной девушки окажутся тщетными и все останется таким, как было?
Но вот в доме Балаша все переменилось. Куда девалась кроткая, забитая Севиль? Ее как не бывало! Вымолвить мужу столь дерзкие слова, швырнуть ему в лицо чадру, навсегда покинуть его дом? Ни мужа, ни бога не побоялась! В зале раздались возгласы одобрения. Вот бы им, сестрам этой Севили, сидящим в зале, поступить так же, как она!
Фатьма нервно теребила чадру, то стягивая ее с головы, то по привычке вновь натягивая и снова невольно стягивая, словно чадра в этот вечер теснила, душила ее. Быть такой, как Севиль! Пусть люди смотрят, как сидит она, Фатьма, с открытым лицом — в театре, среди чужих мужчин! Пусть смотрит на нее сейчас, кто хочет, хотя бы сам Хабибулла!
Но едва опустился занавес и люстры ярко осветили зал, — страх вновь охватил Фатьму, и она поспешно натянула на голову чадру.
Вдруг кто-то тронул Фатьму за плечо. Она обмерла: Хабибулла? Она продолжала сидеть, не двигаясь, страшась увидеть ненавистное ей лицо, услышать знакомый враждебный голос. Но рука снова и настойчивей тронула ее.
Ну, будь что будет!..
Всего раз в жизни, зайдя как-то к Баджи, лишь мельком видела Фатьма эту седую женщину. Но сейчас, увидя ее и поняв, что страхи напрасны, Фатьма готова была расцеловать эти седины, это свежее приветливое лицо.
Казалось, Натэлла Георгиевна угадала ее чувства. Ласково, ободряюще улыбнувшись, она шепнула:
— Тебя ожидает Баджи, пойдем!
Неловко ступая вслед за Натэллой Георгиевной по тесным закулисным переходам, заставленным декорациями, мебелью, Фатьма продолжала беспокойно теребить чадру, стыдясь открыть свое лицо перед чужими людьми и вместе с тем не решаясь оставить его прикрытым, чтоб не обидеть тех, кто только что со сцены бросил вызов чадре, не показаться в их глазах отсталой и смешной.