Мёд
Шрифт:
– Попробуй вспомнить, как тебя зовут, – предлагаю шкафчику.
– Я пробовал, не получается, – улыбка пропадает с его губ. Сидит чернее тучи. – Как думаешь, какое имя мне подходит? – поднимает на меня глаза, полные надежды.
– М-м-м… Миша? Ты похож на медведя.
– Да? – хмыкает. – На какого-то конкретного медведя или вообще?
У меня чай встаёт поперёк горла, я кашляю. На вполне конкретного медведя. Но с чего такой вопрос?
– Всё нормально! – выставляю руки ладошками вперёд, останавливая человека-гору, который собирается
– Я что-то не то ляпнул? – спрашивает и так ехидненько улыбается.
Ощущение, что он сейчас скажет – я тот самый мишка, которого ты гладила на ферме. Нет, конечно – это из разряда моей любимой мистификации, как говорит тётя. Но, блин, похож! Глаза эти медовые, «медвежья» походка вразвалочку, и размеры у моего гостя нечеловеческие. А ещё… его тоже подстрелили. Правда, рана всего одна, а у нашего мишки их пять. Но один фиг – много совпадений…
Остановись, Дина, тебя уносит!
– Так, что насчёт имени? – я глотаю чай, пытаюсь уйти от навязчивых мыслей. – Михаил не подходит?
– Не думаю, что меня звали Миша, – шкаф тоже пьёт чай, думает. – Плохая примета носить чужое имя, но меня надо назвать. «Эй, ты» – не вариант.
– Значит, нужно придумать погремуху.
– Чо придумать? – он смотрит на меня, скривившись. – Погремуху?
– Ну да – погремуху, погоняло, кличку, – перечисляю синонимы. – Ник-нейм, ну!
– Да понял я, понял…
– Только такой, чтобы тебе подходил.
Снова хочется назвать его медведем, но это обязательно трансформируется в «мишку» и получится «плохая примета».
У меня ещё полкружки чая, и мне невкусно – не сладко. Сахар добавлять поздно – чай остыл, и я тянусь к баночке с мёдом, которая стоит на столе. Набираю ложку тягучей сладости, сую в рот, и меня осеняет:
– Мёд!
– Ага, давай, – гость тоже берёт чайную ложечку и тянется к банке.
– Нет, ты не понял! Это имя для тебя – Мёд, – радостно таращу на него глаза.
– А что, мне нравится, – щетинистые щёки растягиваются от улыбки. – Люблю сладенькое.
Речь о пчелопродукте, но глазами он почему-то меня облизывает…
Радостное выражение стекает с моего горящего от смущения лица – расплавилось нафиг. Я за всю жизнь столько не краснела, как последние часов шесть.
Не надо на меня так смотреть, мужчина!
– Так… Тебя устраивает псевдоним? – я подрываюсь из-за стола, иду к плите.
– Вполне, – довольно соглашается мой раненый гость. – А тебе нравится?
– Нравится, – бурчу, стараясь держать себя в руках.
– Тогда можно я буду называть тебя – булочка?
Бабах нахрен!
Резко разворачиваюсь к новоиспечённому Мёду, сжимая в руке кухонный нож.
– Что ты сказал?! – моя шея вытягивается.
– Да я… это… Ты кругленькая такая…
– Лучше тебе заткнуться! – делаю шаг к нему, жестикулирую, а выходит, что трясу ножом.
– Спать пойду, – он быстро встаёт и
А я остаюсь в кухне пыхтеть, как маленький чайник. Булочка! У меня есть несколько лишних килограмм, но я точно не похожа на булочку!
Разворачиваюсь к плите, швыряю нож в раковину и нервно вытаскиваю из пачки горсть спагетти. Сую их в кипящую воду и…
Никаких больше макарон! Достаю из шкафчика запасы и утрамбовываю их в мусорное ведро. Вообще ничего мучного в рот не возьму теперь. Ни кусочечка! На стрип-пластику как на работу – в обязательном порядке, и ещё в качалку запишусь, и в бассейн.
Выключаю плиту, прячу мясо обратно в морозилку. Аппетит пропал, и я очень надеюсь, что это надолго.
Глава 8
Полежать пять минуточек было плохой идеей. Смотрю на экран своего телефона и глазам не верю – половина десятого утра! Как так-то?! Не поспала – моргнула, а первая пара – прогул.
Чертыхаясь, я быстро встаю с кровати, достаю из шкафа платье и несусь в ванную. Чищу зубы и вспоминаю, что я сегодня не одна. Раненый гость с перепуга из головы вылетел. Надо срочно его будить. Мне из дома выходить через десять минут!
Во рту – зубная щётка, в руках – полотенце, я врываюсь в зал. Диван пуст. Мёда в комнате нет. Хм…
Проверяю кухню – пусто, дёргаю дверь туалета – не заперто, темно, на всякий случай заглядываю в спальни – гостя там нет.
Входная дверь у меня захлопывается! Я быстро щёлкаю замком – может, он зачем-нибудь вышел в подъезд и не смог вернуться?
– Мёд! – кричу, а в ответ – тишина.
Я возвращаюсь в квартиру и с круглыми глазами начинаю носиться по комнатам – ищу, что пропало. А ничего не пропало. Даже деньги в кошельке, который лежит в прихожей на самом видном месте, целы. Нет только спортивной сумки Мёда. Как и его бейсболки, и кроссовок…
Он не вор. Он просто ушёл.
Я плюхаюсь на пуфик в коридоре, под горлом стоит мерзкий комок обиды. Собрался, пока я спала, и свалил – даже не попрощался. Хотя обижаться я должна только на себя. Ночью повела себя, как ненормальная – орала, ножом кухонным размахивала. И всё из-за какой-то невинной «булочки». Сейчас это прозвище кажется даже милым, но вчера… Наверное, Мёд подумал, что я дура неадекватная, и сбежал от греха подальше.
Чую – сейчас разревусь. Ни шанса истерике!
Иду в ванную, ставлю под кран ведро – буду отмывать гостиную. В универ идти расхотелось. Точнее, мне туда никогда не хочется, едва не за волосы каждое буднее утро тащу себя на пары. Это мама моя хотела в молодости изучать право и стать прокурором…
Короче! Хватит себя жалеть.
Иду в зал – скатываю белый в кровавую крапинку коврик. Его придётся отнести в химчистку – сама я точно не справлюсь. Пшикаю на кожаный диван моющим средством и берусь за мытьё пола. Бытовой фитнес с утра успокаивает, заряжает энергией и… не даёт превратиться в «булочку».